Который из них? Вот он! Вот он, в закутке, за четырьмя настоящими манекенами. Коварный мим. Торчит между лысым и покрытым париком манекенами, почти слившись с темнотой, но с блестящими на фоне ее влажными глазами, в каких-нибудь шести футах, почти рядом, лицом к лицу, рот все шире растворяется в улыбке, мрачной, как разверстая рана, безвольный подбородок, лунообразное лицо; и неслышно звучит в ушах еще одно название песни: «Голубая луна» – и все это осознается в какое-то мгновение, и уже вскидывается револьвер, и палец с силой нажимает на спусковой крючок.
Маньяк открыл огонь из своего «браунинга» на какую-то долю секунды раньше Гарри, и чердак наполнился грохотом выстрелов, тысячекратно помноженных эхом. Казалось, вспышка первого выстрела мигнула у самой груди Гарри – о господи! – и он стал всаживать пулю за пулей в затаившегося маньяка с такой невероятной скоростью, что сам себе удивлялся, как будто было время удивляться, и при каждом выстреле револьвер так сильно дергался, словно хотел вырваться из намертво вцепившейся в рукоятку руки. Что-то резко и сильно ударило его в живот, и он понял, что ранен, хотя боли никакой не почувствовал, только ощущение чего-то острого, вонзающегося в тело, отчего он весь в мгновение ока покрылся испариной. И хотя боли все еще не было, он уже опрокидывался навзничь, и сверху на его валились манекены, прижимая его к стене прохода. Поставленные друг на друга коробки закачались, некоторые из них стали сваливаться в проход. Гарри рухнул на пол в дробном перестуке и грохоте падающих одновременно с ним и на него манекенов и, погребенный под ними, задыхаясь, хотел позвать на помощь, но вместо крика получилось что-то хриплое и почти неслышное. И все другие запахи перекрыл тяжкий металлический запах крови.
Кто-то включил на чердаке свет – длинную цепочку небольших электрических лампочек, висевших прямо под острием крыши, и Гарри успел заметить, что частью придавившего его к полу груза был маньяк. Лунообразное лицо выглядывало сверху, сквозь переплетения гипсовых рук и голов манекенов, и взгляд его был таким же ничего не видящим, как и у них. Но не было больше на лице улыбки. А губы окрасились кровью.
И хотя подспудно Гарри знал, что в действительности свет никто не включал, ему казалось, что лампочки были подключены к реостату, периодически уменьшавшему силу их света. Он снова попытался было позвать на помощь, но опять прохрипел что-то невнятное. С лунообразного лица взгляд его переместился на угасающие лампочки под потолком. Последнее, что он увидел, была балка со свисавшими с нее клочьями паутины. И клочья эти напоминали флаги давно ушедших с лица земли народов. Затем он провалился