«То есть ты подслушивала?»
«Что? – Его прямолинейность – или это неприязнь? – моментально смущает меня, и на секунду я задумываюсь, как ему лучше ответить. – Нет, – наконец отвечаю я. – Нет, я не подслушивала».
Во всяком случае, не намеренно.
Потом, чтобы убедить его в своей честности, добавляю: «Я сама видела. Что-то похожее на кровь на снегу на дороге, ведущей наверх в Страну Зимы. Кроличье семейство, думаю».
Оуэн молчал. «Ты не должна туда ходить».
«В Страну Зимы? Это мой дом. Я могу ходить, куда хочу, при условии, что к ночи возвращаюсь в спальню».
«Пока что, наверно, тебе нельзя. – Он пожимает плечами. – Одной нельзя. Там опасно».
«Смотрители найдут его. Здесь, в Королевстве, мы в безопасности».
«О как!» – мальчик мотает головой.
«Что?»
«Ничего, просто… кто-то тут слепо верит убеждениям».
Кулэйд.
Я сканирую свой беспроводной словарь, но мы находимся далеко от центра Волшебной Страны, и мой сигнал слаб. Поиск не выполнен. Одна попытка. Две попытки. Три попытки.
«Извини, – говорю я. – Что такое Кулэйд»?
Юноша разворачивается, и его глаза встречаются с моими. Мы стоим очень близко друг к другу, и я вдруг вижу, что они не просто карие, а с темным, землистым оттенком обожженной умбры. Странное сочетание деревьев, грязи и шоколада.
«Это просто выражение такое, – говорит он. – В смысле, напиток».
«А, – откликаюсь я. – Волшебницы пьют только воду, обычно в очень небольшом количестве».
«Нет, но это еще и… – Он вздыхает. – Не бери в голову. – Снимает перчатки и кидает их на заднее сиденье машины. – Я хотел сказать, что ты говоришь книжными фразами».
«Ты слишком много времени провел с г-ном Касеем. Королевство – безопасное и счастливое место, – повторяю я. – Красивое место».
Он делает выразительный жест в сторону зебры. «Это ты находишь тоже красивым?»
Я напоминаю себе, что он – новенький. «Животные умирают в природе каждый день, – объясняю я. – Точно так же и здесь. Это естественно. Но без Королевства они бы вообще не существовали. Наша работа по охране природы позволяет миллионам посетителей ежегодно праздновать, ценить и вдохновляться идеями защиты нашей естественной среды обитания. Это прекрасная система».
«Ничего красивого в том, что их органы отказывают, нет, – отвечает он. – Или в том, что у шестимесячных детенышей развивается лимфома. Или в том, что животные рождаются с генетическими отклонениями, которые обрекают их на пожизненные страдания, если им вообще позволят жить».
Я сомневаюсь.
Откуда он знает так много о животных, если работает подсобным рабочим?
Лимфома. Отклонения. Страдания?
Эти слова я знаю, но лучше бы я их забыла. Больные дети часто приходят в парк, желая провести свои последние дни среди нас, Принцесс их грез. Я никогда не видела, чтобы гибридные животные, выращенные по программе восстановления