На правом от компьютера крыле стола лежала большая книга, открытая на схеме какого-то устройства, включающего в себя микропроцессоры, блоки памяти, платы для подключения и многое-многое другое, не менее загадочное, связанное между собой соединительными линиями.
Если возникала необходимость микропайки, ни я, ни Майло к этому не допускались. Такая работа доверялась только Пенни. У нее, в конце концов, твердая рука художницы, эмоциональная зрелость, пока недоступная Майло, и умение обращаться с инструментами, о котором я могу только мечтать.
Постоянно изменяющаяся заставка, похожая на кипящую массу синей протоплазмы, вдруг стала зловещей, словно могла выплеснуться с экрана и заполнить спальню. Мне захотелось выключить компьютер, но я этого не сделал. Майло оставил его работающим не без причины.
Вернувшись к кровати, я какое-то время смотрел на сына в тусклом свете лампы. Прекрасное дитя.
Я очень волновался из-за него.
Он не дружил с детьми своего возраста, потому что скучал в их компании. Круг его общения составляли Пенни, Лесси, Вивьен Норби, Клотильда, Гримбальд и я.
Я надеялся, что он сумеет вести нормальный образ жизни, насколько позволят дарованные ему таланты, но чувствовал, что не смогу указать ему путь к этой самой нормальной жизни. Я хотел, чтобы моему сыну досталось много смеха и еще больше любви, чтобы он оценил красоту этого мира и присущую ему загадочность, познал радость маленьких достижений, пустячков и глупостей, всегда помнил о миллионе удивительных маленьких картинок в одной большой и был хозяином своего дара, а не его рабом. Поскольку я и представить себе не мог, каково это, быть таким одаренным мальчиком, я не годился в поводыри. И обычно дорогу нам приходилось искать вдвоем.
Я любил его достаточно сильно, чтобы уберечь от любых ужасов и умереть самому ради его спасения.
Но как бы ты ни заботился о другом человеке, не в твоих силах гарантировать ему счастливую жизнь ни любовью и деньгами, ни жертвами. Ты можешь только делать все, что в твоих силах… и молиться за него.
Я поцеловал Майло в лоб, не потревожив его сна. В порыве нежности поцеловал Лесси в голову. Ей понравилось такое проявление теплых чувств, а у меня на губах осталась шерсть.
Часы на столике у кровати показывали пять утра. Через семь с половиной часов собака будет сидеть на диване у окна гостиной, смотреть на улицу и гадать, когда же я вернусь с самым дорогим ей человеком, а мы с Майло – есть ленч в ресторане «Рокси», шпионя за знаменитым литературным критиком.
Глава 5
В десять минут первого, в разгаре ленча, посетители «Рокси» вели себя более шумно, чем за обедом, но атмосфера расслабленности оставалась, способствуя размеренной беседе.
Хамал Саркисян усадил нас за столик на двоих в глубине длинного прямоугольного зала. Для Майло положил на стул надувную