Мифы и легенды Святой земли. Джеймс Ханауэр

как минимально по закону требовалось десять. Поэтому было объявлено, что традиционная служба не состоится. Присутствующие уже хотели было разойтись, но тут откуда ни возьмись появился человек почтенного вида, облаченный в талит (четырехугольная молитвенная шаль), и занял среди них свое место. Когда службы была окончена, «первый в Сионе» – таково название главного раввина еврейской общины в Иерусалиме, – покидая место молитвы, стал искать глазами незнакомца, собираясь пригласить его к трапезе, но того нигде не было видно. Решили, что это был не кто иной, как всем известный Тишбит (пророк Илия).

      А вот вариация на тему одной из коранических историй, которую рассказывают об Аль-Хадре мусульмане.

      Как-то раз Великий законодатель[83], размышляя над загадочными событиями, которые посылало ему Провидение, и безуспешно пытаясь разгадать их смысл, пришел в полное замешательство и попросил Аллаха просветить его.

      В ответ на свою молитву он услышал, что ему необходимо отправиться в определенный день в назначенное место, где он встретит служителя Милостивого Аллаха, который и даст ему совет.

      Муса сделал так, как ему было сказано. В указанном месте он повстречал почтенного дервиша, который первым делом взял с него обещание, что Муса не будет делать никаких замечаний и не будет задавать вопросов по поводу того, что он увидит во время их совместного путешествия. Пророк пообещал, и они отправились в путь.

      Солнце уже садилось за горизонт, когда они достигли деревни. Путники направились к дому шейха, человека состоятельного и доброго; тот их радушно встретил и приказал заколоть барашка в их честь. Когда настало время ложиться спать, их провели в просторную, хорошо обставленную комнату. Тушт и ибрик[84], которые в большинстве домов сделаны из олова, здесь были изготовлены из серебра и украшены драгоценными камнями.

      Муса, изнуренный длительным путешествием, вскоре уснул, но еще задолго до рассвета новый знакомец разбудил его и сказал, что они немедленно должны тронуться в путь. Муса попытался возразить: кровать была такой мягкой; он сказал, что невежливо вот так внезапно уйти, даже не поблагодарив за гостеприимство хозяина, который еще спал. «Не забывай о нашем уговоре», – отрезал дервиш, пряча тем временем, к изумлению Мусы, серебряный таз в складках своего халата. Тогда Муса молча поднялся, и они покинули дом.

      К вечеру, порядком уставшие, они подошли к следующей деревне и остановились у другого шейха, который оказался полной противоположностью их давешнему хозяину. Тот, проворчав, что ему надоело давать приют всяким бродягам, приказал слуге отвести их к яме, которая находилась около конюшни, где они смогут переночевать в стогу сена. На ужин он послал им корки заплесневелого хлеба и несколько гнилых оливок. Муса не смог заставить себя даже прикоснуться к такому «угощению», зато его напарник уплетал кушанье за обе щеки.

      На следующее утро Муса проснулся очень рано, чувствуя себя разбитым и голодным