Богуславская несколько дней после ночного перехода была необычайно тихой и испуганной – и в глазах ее появилось какое-то новое, серьезное и печальное выражение. Она периодически остро поглядывала на Макса, но молчала, пока он не выдержал:
– Спрашивайте, Алина.
Принцесса покачала головой и ничего не ответила. И только ночью, привычно уже прижавшись к нему спиной в очередной норе, пахнущей сухим мхом и древесной щепой, тихо проговорила:
– Нам ведь не выбраться отсюда, да, лорд Макс?
– Вы внезапно осознали серьезность нашего положения, Богуславская? – с намеренным едким недоумением произнес он. – Мне казалось, скорость вашего мыслительного процесса быстрее.
Их голоса в маленьком убежище, вокруг которого расстилалась ночь, звучали глухо и почти неслышно.
– Не бурчите, – прошептала она укоризненно и затихла. Но не заснула – и Тротт, скривившись, коснулся ее руки и сказал:
– Это сложно, Алина. Но не невозможно. Мы не должны были дойти даже до холмов – но мы дошли и прошли их. Надеюсь, удача и дальше будет нам сопутствовать, а я сделаю все, чтобы вы вернулись на Туру.
Ее пальцы в его ладони дрогнули.
– Как хорошо, что вы есть. – Она тяжело вздохнула, явно заставляя себя расслабиться, и нарочито бодро поинтересовалась: – А вы возьмете меня на стажировку, когда мы вернемся?
– Возьму, Алина.
– И в лабораторию свою пустите?
– Конечно.
Она хмыкнула.
– Вы сейчас все что угодно пообещаете, да?
– Да, – принцесса не видела его мимолетной улыбки.
– Я подумаю, что у вас попросить, – пробормотала она довольно. – Потом. Обязательно что-нибудь придумаю.
На следующий день она снова была собой – любознательной и бодрой Богуславской. Только глаза оставались взрослыми – так бывает у побитых жизнью подростков и у бродячих собак. Но иномирянские слова повторяла бойко и опять сыпала вопросами.
– Неужели все здесь говорят на одном языке? – удивлялась принцесса. – У нас на одном материке несколько десятков языков и диалектов, а здесь – один?
– Это империя, – объяснил Макс. – Которая существует очень давно. Поэтому есть умирающие местные языки и есть общий, на котором в основном и говорят. Свою роль сыграло и постоянное подтопление материка. Каждый год многие поселения снимаются со своих мест и идут в центр, а там языки перемешиваются, ассимилируются.
У принцессы оказалась превосходная память, и сейчас, спустя три недели, она уже худо-бедно могла изъясняться на языке Лортаха. Иногда Макс требовал разговаривать с ним и отвечать ему только на лорташском, и Богуславская очень забавно воспринимала это как вызов – она упорно пыталась объясниться даже в то время, когда ее словарь состоял из пары-тройки сотен слов. Впрочем, она любила вызовы, это он заметил.
В