Не люблю копаться в своей голове. Там, как правило, творится настоящий кавардак из чувства незащищенности, смешанной с неуверенностью и приступами самокритики, и все это приправлено необоснованной самонадеянностью. Хреновое это место, мой мозг.
Я переворачиваюсь и издаю стон в подушку. Приглушенный тканью звук похож на выстрел в до жути тихой комнате. Не могу уснуть. Ворочаюсь с боку на бок с половины двенадцатого, и это уже начинает бесить. Я прекрасно спала, когда парни были в Вермонте. Не понимаю, почему их присутствие должно что-то менять.
Пытаться заставить себя уснуть бессмысленно, поэтому откидываю одеяло и выбираюсь из кровати. Пойду найду что-нибудь поесть. Может, переполненный желудок поможет мне отключиться.
Я сплю только в трусиках, поэтому, чтобы выйти в пристойном облике, хватаю первую попавшуюся белую футболку, которая доходит до бедра, но и она настолько тонкая, что просвечиваются соски. Натягиваю ее, уверенная, что соседи вряд ли проснутся и увидят меня. Хантер сказал, что к шести утра им надо на тренировку.
Но я не права. Один сосед очень даже бодрствует.
Столкнувшись на кухне лицом к лицу, мы с Фитци оба вскрикиваем от испуга.
– Черт! – восклицаю я. – Ты меня напугал.
– Прости. Взаимно. – Он сидит за столом, положив на соседний стул длинные ноги, и держит на коленях блокнот.
Ох, и у него нет рубашки.
То есть, на нем нет рубашки.
Я даже не могу…
Пытаюсь оторвать взгляд от его обнаженной груди, но слишком поздно. В голове уже запечатлелись все подробности. Татуировки, полностью покрывающие его руки. Узор черной краски, который тянется вдоль ключицы до накачанной груди. Его пресс настолько рельефный, что кажется нарисованным. Как и Хантер, он весь мускулистый и поджарый, но если созерцание груди Хантера вызывало восхищение и трепет, то вид Фитца пробуждает во мне сладкую дрожь и желание ощутить его внутри себя.
Хочу прижаться к нему губами. Обвести языком каждую линию и изгиб его татуировок. Выхватить у него блокнот и отшвырнуть в сторону, чтобы самой занять место на его коленях. И желательно, чтобы наши губы соприкасались поцелуем, а в моей руке покоился его член.
Помоги мне бог.
Это необъяснимо. Фитц совсем не в моем вкусе. Будучи окруженной однокашниками, я предпочитала их типаж: рубашки поло, гладковыбритые лица и ослепительные улыбки. Никаких татуировок и щетины.
– Не можешь уснуть? – равнодушно интересуется он.
– Нет, – признаюсь я, открываю холодильник и изучаю содержимое в поисках чего-нибудь съестного. – А ты?
– Должен был лечь еще час назад, но хочу закончить рисунок, завтра на это не будет времени.
Я останавливаю выбор на йогурте с мюсли и бросаю на Фитца взгляд, когда поворачиваюсь за чашкой.
– А что ты рисуешь?
– Кое-что для видеоигры, над которой работаю. – Он захлопывает блокнот, хотя я даже не делала попыток подсмотреть.
– Понятно. Дин говорил, что ты увлекаешься