Он понял, что дело зашло далеко. «Да нет, ну, ты совсем…» Говорю: «Михаил Сергеевич, давайте разбираться. Где работал Яковлев – на какой реальной работе? Нигде и никогда! Где Вадим Медведев работал? Нигде и никогда! Они ржавого гвоздя не выправили в своей жизни! Они даже своих книг не читают!» – «Как?!» – «Да, – говорю, – за них пишут, а они только подписывают и всё». «Ну ты даёшь…» «А чего даёшь? Я читал. Поэтому и говорю. Почему Вы их слушаете? Почему не слушаете меня? Почему Слюнькова не слушаете, Зайкова – тех мужиков, которые прошли заводскую школу? А слушаете людей, которые никогда в жизни ничего не сделали? А писали только статьи и книги. Но этого же мало!»
В общем, он понял: «Хорошо! Будь по-твоему». – «Хорошо. Я буду продолжать работать. Но то, что Вы позавчера говорили, забудем». – «Да, забудем». Ну и всё. И он действительно вычеркнул всё к чёртовой матери.
Закончили разговор. И вдруг входит Раиса Максимовна. Оказывается, она в соседней комнате была. «Ну, здравствуйте!» – «Здравствуйте!» И я ушёл. Не то в театр они поехали, не то куда-то ещё, не знаю. Вот такие дела.
– Как вам кажется, Николай Иванович, шараханья Горбачёва всё-таки объясняются его искренним заблуждением, тем, что он плохо понимал, как работает реальная экономика? Либо это уже был спланированный саботаж?
– Думаю, в то время (1985-1987 годы) это было заблуждение. Забегание вперёд, отрыв от реальной действительности объяснялись эйфорией, в которой он пребывал. Со всех сторон неслось восторженное «Горби, Горби!» Он на вершине! Ощущения эти умело подогревались Яковлевым. Он ведь очень умный мужик был, этого не отберёшь. Коварный…
– Змей семибатюшный, как в народе говорят…
– Всё, что произошло со страной, и, в первую очередь, с Горбачёвым, сделал Яковлев.
– «Архитектор перестройки»…
– … Он сыграл на самых низменных чувствах Горбачёва, постепенно вбил Мише в голову: дескать, перед тобою весь мир, ты мессия, спустился на землю после Иисуса Христа… И тот потерял всякие ориентиры. Потому что не имел никакого жизненного опыта. Ну, был помощником комбайнёра – у отца тряпки носил. После МГУ в прокуратуре числился день или два, потом сразу стал руководителем комсомола. Иными словами, никакой реальной жизненной практики у него не было никогда. В экономике он так и не понял до конца, в какое дерьмо мы вляпались.
Ясно и то, что он пошёл против партии…
– Почему?
– Он же президентом стал, главой государства. И вот здесь, думаю, он пропустил момент, когда была пройдена точка возврата. Эти новоогарёвские бдения-сидения, помните? Всё это – чепуха. Конвульсии. Он уже сделать ничего не мог, он дёргался, прыгал, но было уже поздно. Точка уже пройдена…
Не думаю, что он готов был жертвовать страной. Всё-таки амбиции у него были большие. А вот почему он к партии так повернулся, чёрт его знает!