– Да сиди, завтра разберешься.
Деревянная отшлифованная лоджия отражает струящийся свет из новых и пузатых плафонов. Как прекрасно! Человеческая свобода начинается не с возможности летать по всему миру, а с пустого и просторного балкона, без холодильников, банок, санок, лыж, удочек и прочего хлама.
– Надо было на высоких этажах квартиру брать. – Ленка разливает по фужерам, напоминающим граненые стаканы, томатный сок. На ней беленькие короткие шортики и обтягивающая майка.
– А что второй этаж тебе не нравится?
– Холодно…
– Ну зато батареи мощные – зимой жарко будет, когда отопление включат. – Я цепляю вилкой оливку, закидываю в рот.
– Эй, Платон, меня-то подожди, не ешь. – Ленка вынимает из духовки душистую от специй курицу. – А летом?
– А летом, наоборот, от духоты спасаться будем.
– Как знаешь. Но лучше бы…
Глотаю слюну, аппетит дикий, есть хочется уже невмоготу.
Разрезав курицу на противне и переложив куски в глубокую тарелку, Ленка расставляет на столе всякую вкусность. Передо мной тарелка с картошкой, мягкий пар щекочет ноздри.
– Ну. – Ленка садится напротив, поднимает фужер. – За нас.
Чокаемся. Томатный сок приятен – холодный, еще больше подогревающий аппетит.
– Платон. – Ленка ювелирно отрезает ножичком кусочек курицы. – Ты так и не ответил – как у тебя дела?
– Хорошо. – Я уплетаю ужин за обе щеки.
– Блин, картошка чуть подгорела.
– Все хорошо, – говорю я с набитым ртом.
– Как там Танька на читке выглядела?
– Как всегда, – подбираю слово, – достойно.
– Я в ней не сомневалась. И когда у тебя премьера будет?
– Думаю, двадцать четвертого июня. Надо с директором ДК поговорить…
– Платон, – Ленка отстраняется от стола, промакивает салфеткой улыбающиеся губы, – ты большой молодец… Зря я тебе всякое наговаривала.
– Да ничего, я привык, что в меня никто не верит.
– А ну не говори так!
Во дворе лает собака. Скрипят качели. Смеются дети.
– Ну…
– Платон, – Ленка делает глоток томатного сока, – не говори так, я всегда в тебя верила! Понял?
Закат, прорвавший заслон черных туч, окропляет крыши и окна.
Розовеют оливки в пиале, розовеет курица в глубокой тарелке, розовеет кухня, розовеет Ленкино лицо.
– Понял. – Прожевываю сочную картошку, гляжу на жену. Она смотрит на меня. Молчание затягивается, отчетливо слышно, как во дворе надрывается собака. Хозяин – идиот, наверное с поводка спустил.
– Я сегодня новость про вашу премьеру читала.
– Ну и как?
– Что как?
– Новость тебе как?
– Отлично. Платон, милый, как ты так сделал? Ты завалил весь интернет ими! Про нас ничего толком нет, все про вас да про тебя.
– И что пишут?
– Что-что… – Ленка накалывает на вилку ломтик