– Нет, простите, мне очень жаль, но…
Голос у нее срывается, по щекам текут слезы.
– Ничего страшного, Ханне, – повторяет Манфред. – Ничего страшного. Мы выясним, что случилось. Ты помнишь, был ли Петер с тобой в лесу?
Ханне снова прячет лицо в ладонях.
– Нет, простите!
Манфред растерянно смотрит на меня.
– Какое у тебя последнее воспоминание? – прихожу я на помощь.
Я не надеюсь на ответ: ее плечи содрогаются, дыхание тяжелое, словно каждый вдох дается с трудом.
– Илулиссат, – отвечает она, не убирая ладоней от лица.
Манфред одними губами поясняет мне: «Гренландия».
Ханне и Петер недавно вернулись из Гренландии. Они провели там два месяца. Для Ханны это была поездка мечты: туда они отправились после раскрытия предыдущего особо сложного дела.
– Хорошо, – говорю я. – А потом вы приехали в Урмберг, чтобы расследовать дело об убийстве девочки, найденной в захоронении. Помнишь?
Ханне качает головой и всхлипывает.
– Ты ничего не помнишь об Урмберге? – вполголоса спрашивает Манфред.
– Ничего, – отвечает Ханне. – Ничего не помню.
Манфред берет ее тонкую руку в свою и о чем-то напряженно думает, потом замирает, переворачивает ее руку ладонью вверх и принимается пристально разглядывать.
Сперва я ничего не понимаю, но потом замечаю, что на руке у Ханне что-то написано. Расплывчатые цифры, нанесенные чернилами на бледной коже. Из-за ссадин сложно разобрать, что там. Я вижу число 363, а дальше ничего не понятно.
– Что это? – спрашивает Манфред. – Что означают эти цифры?
Ханне недоуменно смотрит на свою руку, словно никогда раньше ее не видела. Словно перед ней не рука, а странный зверек, который пробрался в палату и улегся у нее на коленях.
– Не знаю, – произносит она. – Понятия не имею.
Мы сидим в кухне с врачом по имени Майя – моей ровесницей. Ее длинные светлые локоны падают на плечи. Майя напоминает мне одну из тех девушек, на которых я хотела быть похожей в юности, – миниатюрных, изящных, сахарно-сладких – полная противоположность мне. Под белым халатом – джинсы и розовая футболка. На груди синяя табличка с надписью «доктор», из кармашка торчат ручки.
В кухне два холодильника, посудомоечная машина, круглый стол и четыре табурета из фанеры. Посреди стола – пуансеттия в пластиковом горшке. Между листьями воткнута табличка с благодарностью.
Медсестры то и дело заходят, достают что-то из холодильника и бесшумно исчезают в коридоре.
– Она поступила к нам с переохлаждением и обезвоживанием, – сообщает Майя, наливая молоко в кофе. – Пациентка была только в тонкой блузке и джинсах при нулевой температуре.
– Без куртки? – удивляется Манфред.
– И без ботинок.
– Она что-то рассказала? – спрашиваю я.
Майя собирает светлые волосы в узел на затылке. Поджимает губы и картинно вздыхает.
– Она ничего не помнит. Антероградная амнезия. Это когда