Волосы у несчастного красивого каштанового оттенка, кое-где с более светлыми, выгоревшими на солнце прядями. Глаза у него закрыты, а щеки покрыты ссадинами от ударов головы по камням.
Внезапно парень открывает глаза, и я отшатываюсь от неожиданности.
Я стараюсь убедить себя, что это всего лишь действие яда, когда он издает тихий стон.
Голубые глаза смотрят прямо на меня, и я начинаю действовать. Я подползаю, перекладываю голову незнакомца себе на колени, чтобы он не поранился еще сильней, и жду, пока яд не прекратит действовать. Его руки непроизвольно дергаются, нанося по мне удары, но я не шевелюсь. Это не его вина.
Сама не понимаю, почему я так поступаю. Именно из-за группы парней я и оказалась здесь! Им нельзя доверять. Думаю, мое желание помочь незнакомцу исходит от Иррении. Она бы поступила именно так на моем месте. Она ни за что не простила бы мне, если бы я оставила его умирать, даже не предприняв попытки спасти.
Проходит не меньше пяти минут, пока его мышцы перестают сокращаться. Я смахиваю налипший мусор с лица парня.
– Ты в порядке? – спрашиваю его. После небольшой паузы он отвечает:
– Нет.
Само собой. Дурацкий вопрос!
– Сейчас будет лучше, – заверяю я и как можно аккуратнее опускаю его голову на землю. Затем обыскиваю свой мешок в поисках целебной мази Иррении. Вскоре жестянка оказывается у меня. – Мне нужно втереть снадобье в раны на спине.
Я откидываю крышку и погружаю пальцы в коричневую жидкость.
– Что это? Пахнет ужасно! – подозрительно шепчет раненый.
– Зато должно помочь.
– Должно?!
– Я раньше никогда им не пользовалась. – Бесконечное мгновение он размышляет, а затем решается:
– Давай!
Я начинаю с самых больших укусов, один из которых находится почти в самом центре спины, откуда вырван приличный кусок плоти.
Стоит мне коснуться края раны, как парень испускает стон.
– Прости! – извиняюсь я и продолжаю наносить мазь еще быстрее. Какого количества будет достаточно? Незнакомец пытается меня оттолкнуть, но я удерживаю его на месте, прижав коленом в наименее поврежденном участке тела, и перехожу к следующему укусу. Спустя несколько минут он перестает сопротивляться. Я с удивлением наблюдаю, как раны затягиваются на глазах, а кое-где даже восстанавливается кожа. Я с грустью замечаю, что израсходовала почти половину снадобья, но не могу не помочь нуждающемуся в помощи человеку. Иррения бы этого не одобрила.
– Как тебя зовут? – внезапно спрашивает он.
– А тебя? – я не спешу раскрывать свое имя, а вместо этого продолжаю втирать дурно пахнущее лекарство.
– Сорен.
– А я Расмира.
– Спасибо,