Гофман выражал Крыленко яростные протесты по поводу нарушения соглашения и грозил разорвать соглашение о перемирии; Крыленко публично отдавал приказы прекратить революционную пропаганду, но тайно давал указания работать в этом направлении с удвоенной силой.
Германия уже начинала пожинать бурю. Однако немцы не вняли грозному предупреждению. «Влияние большевистской пропаганды на массы огромно, – говорил Гофману в порыве откровения русский адмирал Альтфатер. – Я оборонял Эзел и видел, как армия буквально таяла на моих глазах. То же самое происходило и во всей армии, и я предупреждаю вас, что это же произойдет и у вас».
«Я только посмеялся над незадачливым адмиралом», – вспоминал позднее Гофман.
Глава 4
«Мир без аннексий и контрибуций»
1
Подписание соглашения о сепаратном перемирии между странами Центрального блока и Россией перевело весь комплекс вопросов, связанных с Восточным фронтом, из военной сферы в плоскость международной политики. Страны Антанты продолжали стоять на позициях отчужденности от происходящего, практически «умыли руки» и сняли с себя всякую ответственность за последствия. «Поскольку Россия вступила в сепаратные переговоры, – заявил Ллойд Джордж, выступая 7 декабря в палате общин, – она должна взять на себя всю ответственность за то, что может в результате произойти с ее территорией»; это высказывание фактически выразило общую позицию стран Антанты.
Но для Центрального блока эти вопросы приобрели куда более важное значение. Теперь они взяли на себя обязательства вести мирные переговоры с Россией на основе принципа «мир без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов». Эта формула имела по крайней мере поверхностное, внешнее сходство с тем, что было изложено в мирной резолюции, принятой рейхстагом в июле 1917 г. «Нами не движет стремление к каким-либо захватам», – говорилось в ней; резолюция требовала мира «на основе взаимного согласия и примирения»; в ней выражался протест против любого «захвата территорий», а также «любого политического, экономического и финансового притеснения». Однако в документах такого рода главным является его дух, нежели буква, а еще важнее и того и другого – как оба этих фактора интерпретируются. Каждый человек волен трактовать тот или иной принцип по-своему, и это наглядно продемонстрировал канцлер доктор Михаэлис, который, выражая поддержку резолюции, сделал зловещую оговорку в виде фразы «как я ее понимаю».
Для того чтобы в полном объеме оценить значение этой оговорки – а фактически той позиции, которой придерживалась Германия в ходе переговоров в Брест-Литовске, – необходимо понять, какие изменения произошли внутри