Рам и Гау. Софья Радзиевская

в котором не было ничего человеческого. Они махали палицами, рвались навстречу зверю, в отчаянии жаждая последней битвы.

      В первую минуту тигр смутился и попятился от такого рёва. Но в следующую неожиданный вызов тех, кого он уже считал своей добычей, разгорячил его кровь. Тигр с ответным рёвом припал к земле и, распрямившись, взлетел в воздух. В полёте сверкнуло его белое брюхо. Миг – и он подмял под себя сразу нескольких человек и тут же вскочил, держа в пасти ещё живое, бьющееся тело…

      Но вот с земли поднялся залитый кровью Урр с камнем в руках. Огромный камень взлетел в воздух и опустился на золотистый тигриный затылок. Послышался ясно различимый даже в общем рёве хруст, и зверь упал, роняя захваченную добычу.

      Люди орды закричала от радости громче, чем кричали до этого от ярости и боли. Их крик никто не услышал: в то же мгновение яркая молния осветила раскрытые рты, и раздался удар грома, от которого все в ужасе попадали на землю, закрывая головы руками.

      Гроза подкралась и забушевала так внезапно, будто именно к этому времени и готовила все свои силы. На этот раз молния до корня расколола старый дуб. Когда люди подняли головы, на поляне было светло как днём. Вершина дуба лежала на земле, разбитая на куски; оставшийся ствол пылал ярким пламенем, как огромная свеча. При свете её виден был тигр, неподвижный, с раздробленной головой, и отползавшие в разные стороны люди. От ужаса они готовы были опрометью кинуться во мрак, окружавший поляну, но громкий крик Гау остановил их. Боязливо и неохотно собрались они вокруг него. Яркий свет пожара казался страшнее темноты. Однако привычка к послушанию была сильнее: вернулись все, подползли раненые. Три распростёртых тела остались лежать около убитого тигра. Вздрагивая, люди со страхом оглядывались на жарко разгоревшийся костёр. Гроза уже унеслась дальше, едва смочив землю дождём…