Странник повернул голову к рыбаку. Тот ухмыльнулся. В глазах его прыгали весёлые чёртики.
– Пью.
– Хо! – воскликнул рыбак, хватая протянутую кабатчиком кружку и делая солидный глоток. – Хо-хо! Отлично. Томас, поставь ему кружечку. Гуляем мы, рыжий. Рыбку сдали сегодня, ух, хорошо сдали! Давай подсаживайся к нам.
– Спасибо, – усмехнулся странник, – я уж как-нибудь сам по себе.
– Ну, как хочешь.
И он направился к своим. Странник проводил его внимательным взглядом и снова повернулся к Томасу:
– Кто это?
– Это? Валдис. А чего?
– Лицо знакомое.
– Энто бывает, – покивал кабатчик. Посмотрел кружку на свет. – Хороший малый. Платит честно, да и вобче. Эх, и рынок сегодня – сам бы пошёл, да времени нет! – он склонился над бочкой и крутанул медный барашек краника.
– Держи.
Странник подхватил запотевшую кружку, отхлебнул и зачерпнул горсть орешков из подставленной корзинки.
– Спасибо. Слушай, Томас. Здесь можно где-нибудь остановиться на недельку, две? Только чтоб не очень дорого.
Корчмарь наморщил лоб. Отставил кружку.
– Поздновато ты пришёл. Народу понаехало, сам понимаешь – осень, рыба, да и вобче… Дай подумать. Гм… Жаль, что «Сойка» и «Рыжий дракон» погорели. У «Камня» и «Сухого вяза» дорого, а у Георга под Луной и в «Синем драконе» нонче нету местов. Ты был там?
– Я не спрашивал, – ответил тот, рассеянно глядя на галдящих рыбаков. Покрутил на стойке кружку. Отпил глоток. – А если у тебя?
– Я, господин хороший, комнатов не содержу, мы с Мартой и так едва управляемся. Видал башмаки на входе? То и значит, мол, зашёл, пивка попил и топай. А вот спать тут не моги.
– Эй, Томас! Ну чего там? – крикнули от стола. – Жрать давай!
– Сейчас, почтенные, сейчас! Погодь немного, я им мясо принесу.
Корчмарь подхватил оставленные странником монетки и скрылся за занавеской. Странник принялся за своё пиво, украдкой разглядывая рассевшихся за столом рыбаков и мучительно пытаясь вспомнить, где и когда он мог встречаться с этим Валдисом. Кабатчик уже возвращался, неся в руках четыре миски, полные жареного мяса, когда из кухни вдруг донёсся женский визг и грохот бьющейся посуды. Все в корчме притихли, вскинулись тревожно, но тут же рассмеялись.
– Мышь! – вопила Марта. – Томас, мышь!
– Тьфу, дура, чтоб тебя! – в сердцах плюнул тот под хохот посетителей. – Ну что с ней делать, с бабой? Опять из-за мыша на стол полезла.
– Ладно, хоть не на печь! – сказал кто-то.
– Томас, убери её! – голосили на кухне.
– А