– Вообще-то, знаешь ли, не держат, – отозвался старик. Голос его чуть заметно дрожал. – На кой сдалась собака в городе! Бродячая, быть может. Их тут полно по осени. А сам ты что об этом думаешь?
– Есть одна мыслишка, – нехотя сказал Жуга. – Но чувствую – не то. Не там ищу. А объяснить тебе, как надо, не сумею, даже не проси: всю ночь пришлось бы говорить, а всё равно не поймёшь.
– Ну, если ты так считаешь…
– Рудольф.
– Что?
– Как умерли твоя жена и дочь?
Старик дёрнулся, будто его ударили. Синие посоловевшие глаза Жуги смотрели на старьёвщика в упор, не мигая, и тогда Рудольф сам отвёл взгляд.
– Дознался-таки, – пробормотал он. – Откуда? Впрочем, ясно. Людвиг разболтал? Лю-юдвиг… – покивал Рудольф и закусил губу. – Что ж, верно. К стенке ты меня припёр, рыжий. Отпираться не стану. Загрызли их. Вот так же, как сейчас этого. Никто не видел и не знает, кто и как.
Травник не ответил.
Холодный ветер налетал упругими порывами, дождём стучал в оконное стекло, царапал черепицу. Огонь в камине дёргался, плясал, дым из трубы короткими клубами вышибало в комнату. Жуга ругнулся. Задвижки, как у деревенских печек, над камином не было. Открытый огонь очень быстро согревал помещение, но чтобы долго, всю ночь сохранять тепло – такого за камином не водилось.
– Надо ставни закрыть, – сказал он, вставая. – Как бы стёкла не повышибало…
Его слова прервал донёсшийся снаружи громкий треск, и в следующий миг дом сотряс чудовищный удар, будто некий великан с размаху саданул дубиной в крышу, словно в барабан. Что-то с шумом рухнуло на мостовую, окошко, выбитое веткой, заблестело зубьями осколков, с подоконника закапала вода. Рудольф и Жуга переглянулись и опрометью бросились к двери.
Выл ветер. Мокрой пеленой хлестал косой осенний дождь. Старое дерево, ещё недавно росшее у дома, рухнуло, разворотив корнями мостовую и едва не порушив дом.
– Это был самый старый тополь в Лиссе, – невпопад сказал Рудольф.
Жуга помедлил, отступил от дверей и привстал на цыпочки, пытаясь бросить взгляд на крышу. Памятуя, какой силы был удар, травник рассчитывал обнаружить там по меньшей мере дыру, но, к его удивленью, таковой не оказалось. И вообще, вся черепица выглядела целой и лежала, где ей полагалось лежать, блестела под дождём как новая. Стены тоже, вроде, не пострадали. Единственным произведённым разрушением оказалось разбитое окно.
– Умели строить раньше… – покачав головой, пробормотал он и, слегка пошатываясь, направился обратно в дом. Рудольф, вооружившись топором, уже отсёк злосчастную ветку и теперь затворял ставни. – Завтра стекольщику скажу.
– Зачем деньги тратить? – возразил Рудольф. –