Он решил вмешаться. Мужчины повалили в магазин. Переходя через улицу, Харрисон снял плащ, бросил его на коновязь около тротуара и тоже вошел внутрь. Его тут же окутали запахи кожи и специй. Магазин по размеру почти не уступал ни одной из его конюшен. Посередине был сделан широкий проход, еще два тянулись по сторонам. Полки были забиты продуктами, одеждой, кирками, лопатами и множеством других разнообразных предметов.
Такой безалаберщины Харрисон не видел ни разу в жизни. При его пристрастии к дисциплине и порядку подобный хаос привел его в ужас. Рулоны цветной ткани кривобокой пирамидой валялись на столе в углу подле трех огромных бочек с соленьями. Какой-то неопрятный мужичонка запустил руку в одну из них, вытащил из рассола большой огурец и вытер пальцы кружевами, свесившимися со стола. Материя упала прямо ему под ноги, и мужичок, направляясь к выходу, спокойно перешагнул через нее.
Если бы Харрисону пришлось работать в такой обстановке, он сошел бы с ума. Как владелец магазина находил нужный товар в этой свалке? Вздохнув, Макдональд подошел к окну неподалеку от входа, собираясь оставаться там, пока не обнаружит в толпе человека с пшеничными волосами. Харрисон был по меньшей мере на голову выше любого из посетителей, находившихся внутри магазина, но ему не удавалось нигде углядеть Пшеничного. Макдональд, однако, выжидал, понимая, что даже в царящем здесь кавардаке тот все же не мог просто раствориться в воздухе.
Дули, шептавший что-то хорошенькой молодой леди с каштановыми волосами, помахал ему рукой. Наверное, его собеседница была дочерью хозяина магазина, той самой Кэтрин Моррисон. Дули жестами подзывал Харрисона к себе, но тот покачал головой и остался на месте. Он боялся прозевать Пшеничного.
Через несколько минут он услышал, как Дули произнес что-то насчет «стеснительности». Поскольку старик смотрел прямо на него, он понял, что речь идет о нем, и усмехнулся. Девушка тоже попыталась привлечь внимание Харрисона, подарив ему соблазнительную улыбку. Но в эту минуту он пренебрег правилами хорошего тона, поскольку гораздо важнее было предупредить пшеничного незнакомца об опасности.
Обычно Харрисон не вмешивался в чужие дела, но свято верил в необходимость вести честную игру. Попытка же застрелить ничего не подозревающего противника из засады казалась ему проявлением трусости, а трусов он не выносил.
Наконец терпение его лопнуло, и он собрался немедленно разыскать Пшеничного, но стоило ему тронуться с места, как тот появился в центральном проходе с мешком муки