В это время он услышал звук наверху, поднял голову и увидел, как на втором этаже распахнулось запотевшее окно в стальной раме и оттуда выглянуло мокрое розовое лицо Родни Тарпина.
– Э!
Лицо сразу исчезло, но окно не закрылось, из него повалил банный пар, а из дома донесся приглушенный топот босых ног, сбегавших по застланной ковром лестнице. Пока Биэрд ждал у боковой двери, скрестив руки на груди, у него не было никакого плана, ни малейшего понятия, что он хочет сказать. До этого он слишком долго предавался мрачным размышлениям, ждал, и теперь ему хотелось, чтобы что-то произошло. Не важно даже что.
Отодвинулись два засова, дернулась вниз алюминиевая ручка, рывком открылась внутрь дверь, и на пороге возник любовник его жены.
Биэрд счел, что важно заговорить первым.
– Мистер Тарпин. Доброе утро.
– Какого хера тебе надо? – Ударение в вопросе было на «тебе».
Объемистая его талия была перепоясана не очень широким красным полотенцем. С головы на плечи стекали капли и дальше пробирались зигзагами между волосами на груди, на манер шарика в бильярде-автомате.
– Я подумал, что надо съездить посмотреть.
– Да ну? И ты сюда зашел.
– Моя жена заходит.
Тарпина как будто смутила прямота аргумента – словно счел, что он несправедлив или что это уже чересчур. Тем не менее, слегка дымясь, он ступил на дорожку, по-видимому не замечая холода – два градуса по Цельсию показывал цифровой дисплей в машине. Биэрд стоял от него метрах в трех – руки скрещены на груди, метр шестьдесят восемь в ботинках – и не отступил, когда Тарпин приблизился вплотную. Даже босой, он был крупным мужчиной, с несомненно мощным туловищем, но тонковатыми голенями – строение строителя, – висловатой грудью, где мышцы заплыли недавним жирком, и пузом, разросшимся от пива и дрянной пищи, гораздо большим в поперечнике, чем у Биэрда. Полотенце висело на честном слове. Что искала Патриция в таком партнере, если не идеальную, совершенную версию мужнина телосложения? Лицо у Тарпина было странное – не лишенное привлекательности, но слишком маленькое для его головы. Любопытная, с бачками физиономия маленького человека была помещена или спроецирована в пространство, которого не могла заполнить. Тарпин выглядывал из своей головы, словно из большой чалмы. С тех пор как Биэрд видел его последний раз, строитель лишился зуба, верхнего резца. Биэрд был разочарован, не увидев на нем татуировки – змеи, мотоцикла или гимна маме. Но тут же у него мелькнула мысль, что он, физик, – стареющий буржуа и находится во власти стереотипного мышления.