Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945. Отто Дитрих

своего окружения сам Гитлер всегда утверждал, что эта бурная реорганизация в армии и министерстве иностранных дел имеет целью лишь пустить всем пыль в глаза и скрыть истинную причину отставки Бломберга. Сегодня не может быть никаких сомнений в том, что дело Бломберга стало одной из тех замечательных возможностей, которой Гитлер не преминул воспользоваться для достижения своих тайных целей. Вероятно, он чувствовал, что не за горами то время, когда ему придется направлять внешнюю политику к «высшей миссии нации». Отставка Бломберга была для него знаком судьбы. Он воспользовался ею для создания оберкоманды вермахта, сделав ее безличным военным инструментом, необходимым для беспрекословного выполнения его приказов. В это же время он объявил себя Верховным главнокомандующим вооруженными силами и приблизил к себе человека, который без малейших колебаний стал проводить внешнюю политику хозяина.

      В конце февраля 1938 года позиции Гитлера укрепились настолько, чтобы принять решение относительно Австрии. С 1934 года австрийские национал-социалисты сидели по тюрьмам или жили в изгнании в рейхе. Австрия была родиной Гитлера, и он чувствовал по отношению к ней некоторые обязательства. Он хотел после долгого вынужденного бездействия, наконец, как он однажды выразился, заставить Шушнига «говорить по-немецки». Я не знаю точно, приглашал ли он Шушнига в Берхтесгаден перед тем, как задумал ввести войска в Австрию. Если и приглашал, то целью этого, безусловно, было произвести впечатление на Шушнига военной мощью Германии и убедить его изменить политический курс на тот, который совпадал бы с курсом рейха. По-моему, если бы Гитлер с самого начала замышлял вторжение в Австрию, подобный визит был бы излишним. Приказ войскам войти в Австрию был отдан только – судя по рассказам Гитлера – после того, как Шушниг не сдержал своих обещаний. Я впервые узнал о серьезном намерении Гитлера вторгнуться в Австрию, когда уже сидел в машине, и только тогда мне сказали, куда направляется наша автомобильная колонна.

      Все прошедшие годы я наблюдал восторженное отношение народа к Гитлеру. Но демонстрации, когда он въезжал в Линц и Вену, были, пожалуй, самыми искренними из тех, что я видел. Если бы до вторжения в Австрию Гитлер не был убежден в своей высшей миссии спасителя нации, после столь бурного приема ему бы пришлось в этом убедиться.

      Первые двадцать четыре часа после вторжения в Австрию Гитлер еще не думал об аншлюсе[6]. Боясь интервенции других сил, он хотел, чтобы австрийский президент Миклаш назначил национал-социалистическое правительство. На следующий день в полдень в «Вейнзингер-отеле» в Линце Гитлер прочел подготовленный мною отчет о реакции зарубежной прессы. Все зарубежные газеты представляли присоединение Австрии как уже свершившийся факт, и их беспокойство по этому поводу подало ему идею. Он спросил: почему бы на самом деле не произвести аннексию, в которой его уже обвинили? После нескольких часов колебаний он окончательно принял решение в