Было тяжело жить в отрыве от Родины и вдыхать зловоние лживой фашистской пропаганды. Наши сердца наполнялись болью, когда отдельные предатели – предатели Родины – становились лакеями гитлеровских бандитов и вместе с ними грабили и издевались над нашими людьми.
Теперь на земле нашего района и части соседних районов больше не осталось фашистских оккупантов. Тысячи их были уничтожены. В одном только марте мы убили 1300 и ранили более 1000 фашистских варваров. Одновременно с уничтожением гитлеровских оккупантов мы безжалостно мстим их холуям и предателям нашей Родины.
Вместе с частями Красной армии, нашими героическими гвардейцами-кавалеристами[23], мы упорно защищаем нашу родину, освобожденную от фашистов, создаем новые партизанские отряды в тылу врага, освобождаем от оккупантов новые деревни и города, разрушаем железные дороги и мосты и сражаемся в тылу у фашистской армии.
В освобожденных от немецких оккупантов селах и городах мы восстановили органы советской власти. Колхозы начали проведение весеннего сева. Мы знаем, что не только оружие, но и хлеб нужен для победы над гитлеровскими бандитами…»
Отчет о событиях в деревне Преображенск, находящейся в восточной части этого района, иллюстрирует изложенное выше. Некий Болотников был назначен немцами в районное лесничество. Когда в конце января или начале февраля 1942 года партизаны и советские десантники заняли деревню, Болотников выдал семерых местных полицаев НКВД. Полицаев казнили, сам Болотников поначалу тоже попал под подозрение за свою прошлую деятельность. Однако затем Болотникова назначили старостой, и несколько советских офицеров останавливались в его доме. С 25 февраля по 24 мая (видимо, пока он был старостой) Болотников снабжал партизан и десантников припасами. Когда немцы начали наступление в этом районе, Болотников скрылся[24].
В этом эпизоде упомянуты те, кто сотрудничали с немцами и были подвергнуты наказанию. Сотрудничавших с немцами людей, являвшихся старостами или служивших во вспомогательной полиции, партизаны арестовывали. Часть из них отправляли в тюрьму в Глинке, где их допрашивали. Оттуда коллаборационистов пересылали в тюрьму в Дорогобуже, где происходило дальнейшее рассмотрение их дел, после чего некоторых из них приговаривали к тюремному заключению. Такие люди, по всей вероятности, составляли большинство из семидесяти русских, находившихся в тюрьме Дорогобужа в начале апреля. Тех, кого не приговаривали к тюремному заключению, партизаны либо расстреливали, либо принимали в свой состав. Так, например, шестнадцатилетнего полицая после поимки отделили от старших по возрасту пленных. «В первый день он не получал никакой пищи, на второй день ему дали немного хлеба, на третий день ему сообщили, что теперь он является партизаном». Показательный случай, связанный