Войны Мария и Суллы были не менее кровавыми. Веллей Патеркул («Римская история», ii, 22) пишет: «Марий тотчас же вступил в город, и его возвращение оказалось пагубным для граждан; самые выдающиеся и наиболее значительные граждане государства также обрели смерть разными способами».
Подобными жестокостями особенно отличался Сулла. Для него, считавшегося культурным человеком, они намного более непростительны, чем для Мария, который, по сути, оставался простым грубым солдатом. После одной из своих побед Сулла убил 8 тысяч пленников, а в другой раз приказал пронзить копьями 12 тысяч человек. Знамениты его проскрипционные списки – по ним были объявлены вне закона 90 сенаторов и 2600 всадников. Что это означало на практике, объясняет Аппиан в своих «Гражданских войнах» (i, 95):
«Все они, будучи захвачены, неожиданно погибали там, где их настигли, – в домах, в закоулках, в храмах; некоторые в страхе бросались к Сулле, и их избивали до смерти у ног его, других оттаскивали от него и топтали. Страх был так велик, что никто из видевших все эти ужасы даже пикнуть не смел».
Можно отметить, что в характере Суллы сочетались многие черты, которые можно найти и у императора Нерона. Плутарх говорит в своей биографии Суллы (2), что тот «был по природе таким любителем шуток, что молодым и еще безвестным проводил целые дни с мимами и шутами, распутничая вместе с ними, а когда стал верховным властелином, то всякий вечер собирал самых бесстыдных из людей театра и сцены и пьянствовал в их обществе, состязаясь с ними в острословии… в старости, по общему мнению, вел себя не так, как подобало его возрасту, и, унижая свое высокое звание, пренебрегал многим, о чем ему следовало бы помнить. Так, за обедом Сулла и слышать не хотел ни о чем серьезном и, в другое время деятельный и скорее мрачный, становился совершенно другим человеком, стоило ему оказаться на дружеской пирушке. Здесь он во всем покорялся актерам и плясунам и готов был выполнить любую просьбу. Эта распущенность, видимо, и породила в нем болезненную склонность к чувственным наслаждениям и неутолимую страсть к удовольствиям, от которой Сулла не отказался и в старости. Вот еще какой счастливый случай с ним приключился: влюбившись в общедоступную, но состоятельную женщину по имени Никопола, он перешел потом на положение ее любимца (в силу привычки и удовольствия, которое доставляла ей его юность), а после смерти этой женщины унаследовал по завещанию ее