Когда настала пора привести в движение пропеллер, двигатель моментально заработал, в отличие от упрямого «фармана». И началось… Антуан отправился в свой первый самостоятельный полет, оказавшийся совсем не простым. Ибо длился он дольше общепринятого времени, да и забрался пилот выше, чем положено. Позже он поведает своему другу Саллю, как в воздухе он внезапно сообразил, что ничего не помнит и понятия не имеет, каким образом посадить машину. «Каждый раз, когда я смотрел вниз и видел, как стремительно приближается ко мне земля, я хватался за рукоятку и взмывал обратно в небо».
Рычаги управления, судя по всему, оказались более чувствительными, нежели у похожего на жука допотопного «фармана», и нужен был определенный срок, чтобы привыкнуть к ним. Наконец, имелся двухкнопочный топливный контроль, который, в случае неотрегулированности, останавливал двигатель из-за недостатка топлива или душил его, если не поступал воздух. Опасаясь, как бы двигатель не заглох, завершив полет фатальным исходом, Сент-Экзюпери, очевидно, кормил двигатель слишком щедрой смесью, заставляя его икать и изрыгать пугающие клубы черного дыма. «Я до сих пор не понимаю, как мне удалось вернуться на землю», – признавался он позже Саллю. Но он возвратился. Самолет пережил не меньшее испытание, чем пилот, который в какое-то мгновение решил, будто машина объята пламенем и пробил его последний час. Его инструктор, возможно, даже оказался на месте, дабы стать свидетелем приземления. Но со временем в рассказе появились новые подробности – надо отдать должное таланту писателя. Свидетелем приземления оказался не кто иной, как командир части, полковник, приветствовавший чудом оставшегося в живых замечанием: «Сент-Экзюпери, вы никогда не разобьетесь в самолете, поскольку это могло уже случиться сегодня!»
«Подвиг» в любом случае имел счастливый конец: новичок получил лицензию, ради которой он столько старался.
В начале июля, после трехдневного отпуска в Париже, Антуан отплыл из Марселя в Касабланку. Он был более, нежели когда-нибудь, склонен получить квалификацию военного летчика, а в Марокко обладателей гражданских лицензий допускали к тренировочным полетам без обязательного смертельного трюка, которому подвергались практиканты