Появившаяся вскоре хозяйка оказалась совершенно не такой, какой представлял ее виконт. В простоте кремового платья мадемуазель читалась не воспитанная кармелитками скромность, а скорее вызов: подобно многим дамам, выступавшим за общественные преобразования и естественные законы, юная Жерминьяк подражала своим костюмом простолюдинке. Объемный платок на груди, позаимствованный из арсенала крестьянок, намекал на весьма вольнодумное декольте, готовое обнаружиться в подходящий момент. Широкополая шляпа, разукрашенная лентами и цветами, имела довольно высокую тулью, походила на американский цилиндр: очевидно, мадемуазель сочувствовала Джефферсону и Франклину.
Что же до самой девушки, то она оказалась весьма изящной, с большими глазами и довольно крупным ртом, с резким голосом и очень маленького роста. Последнее обстоятельство виконта несколько огорчило: во-первых, женщины подобной комплекции были не в его вкусе, а во-вторых, д’Эрикур давно заметил, что особы ниже пяти футов часто отличаются вздорным характером и причудами в поведении. Первые слова мадемуазель подвердили неприятные опасения:
– А, виконт! Добрый вечер! Скажите, а как вы находите учение Ламетри?
Жених смешался. Он не ожидал, что с девушкой придется говорить о чьем-либо учении. Да и кто такой Ламетри, виконт представлял весьма смутно. Слышал только, что это такой атеист.
– Кто бы мог подумать, что столь юная особа читает философские книги… – промямлил жених.
– Я сама не читала. Но послушница Марианна была знакома с сочинением этого почтенного господина в чьем-то кратком пересказе и поделилась им со всеми нами.
– Вот так новости! Девушки в монастырях читают сочинения атеистов!
– Ну не молитвенники же нам читать, в самом деле! – произнесла мадемуазель Жерминьяк с явной бравадой. – Только не говорите, виконт, что вы верите во все эти поповские сказки о распятии и воскресении! Иначе я тут же вас выставлю!
– О, нет, разумеется, я в них не верю! Однако, сударыня, должен заметить, что вы весьма суровы к своим гостям.
– Только не к вам, д’Эрикур! Ведь вы недавно вышли из Бастилии. Видите, мне все известно! Так вот, лица, пострадавшие от деспотического режима, равно как и философы, всегда будут самыми дорогими гостями в моем салоне!
– В вашем салоне?
– Да, сударь. Я планирую делать приемы по четвергам. Думаю, салонам мадам Гельвеций, мадам Кондорсе и мадам Неккер скоро придет конец. Когда соберутся Генеральные Штаты, моя гостиная станет излюбленным местом встречи для их депутатов… Разумеется, к тому времени здесь станет более уютно. Вероятно, вы хотите спросить, куда подевались портреты моих достопочтенных предков? Им меняют рамы на более современные. Вскоре эти господа сюда вернутся… разумеется, только те, кто поддерживал Просвещение!
– Вот