В самом деле можно это пить? Она поняла, что не будет.
Легкая суета за спиной – еще две посетительницы, единственные, кроме нее, выбрали из свободных столиков именно тот, что рядом. И принялись нарушать интимно-музыкальную тишину.
– Ну и как у вас? Вообще, какой он? – спрашивает одна равнодушно и проникновенно. Так может спрашивать только барышня определенного возраста.
Вторая отвечает не сразу, сначала чиркает зажигалкой и шумно вдыхает. Капризно растянутый говор выдает в них юных москвичек.
– Вроде нормально… Не знаю…
– Ты его любишь? – с жадной надеждой спрашивает первая.
– Какая у него машина, ты не представляешь! Таких в Москве штук пять от силы…
Почти театральная пауза после этой реплики заставляет ее слабо улыбнуться, впервые за день.
– Ну, он же тебе нравится? – немного недоуменно интересуется первый голос.
– Он весь мир видел, по четыре раза в год выезжает, в индивидуальные туры.
Она морщится. Превращает улыбку в стандартную гримасу. Продолжение разговора известно ей почти дословно.
– А-а… Здорово! Ну а в постели он как? – Надежды все меньше в трепетном голосе.
– Он мне вчера шубку подарил… Недурное качество, даже мама оценила. Жаль только, короткая, по колено…
Собственная кровь продолжает совершать маленькое предательство, норовит в любую секунду остановиться, сладко замерев в венах. Песня не кончается. И она не выдерживает. Со злорадным облегчением достает сигареты. Пачка странная – явно не новая, но почти полная. Она не курила уже, наверное, недели две – бросала. Наплевать. И вот бумажная палочка привычно тлеет в ухоженной руке. С фаланги безымянного пальца сорвался голубой луч, жестко ударил в глаза, туда же угодил дым неловко прикуренной сигареты. И снова это слишком знакомое и старательно забываемое ощущение, когда от первой слезы так несносно режет веки.
– Он, конечно, тот еще перец! – с уважительным смешком говорила когда-то давно умничка Лера. – Но, согласись, когда слышишь это… Хочется дать ему все счастье и утешение мира… Хочется дать ему все… Хочется дать ему… Хочется дать… Хочется…
Так говорила Лера, и они принимались хохотать, счастливые и пьяные собственным цинизмом и свободой.
Обещала же не курить… зачем? Остается недоумевать. Она придвигает пепельницу, задумчиво рассматривая кольцо…
Недавно на Кузнецком она сама выбрала этот перстень. Нет, нет, камень не самый крупный. Просто самый дорогой. Отутюженный менеджер суетливо демонстрировал какие-то бумажки, толкуя о несусветной чистоте камня. Павлу такая покупка ничего не стоила. Молодой преуспевающий банкир, член совета директоров, совладелец крупного коммерческого банка. Он давно и надежно волочился