Легкая голова. Ольга Славникова

себя Хлам, видимо, едва дотерпевший до момента, когда можно будет сбежать из собственного кабинета, заторопился к дверям, напоследок зыркнув на Максима Т. Ермакова старческими ртутными глазками. Только теперь посетители повернулись к тому, кого хотели видеть. Лица их были совершенно бескровны; преобладали лбы. Тот тип, что сидел слева, был весь какой-то стертый, с кустиком сухих волос на самой макушке; второй – а скорее, первый и главный, судя по пробегавшим между этими двумя невидимым токам, – напоминал не родившегося, но каким-то иным, неизвестным способом развившегося и повзрослевшего человеческого зародыша. Непомерно большая, лысая, тонкокожая голова казалась полупрозрачной, но разглядеть что-либо внутри было невозможно; под безбровыми дугами, в тяжелых лиловых морщинах, горели страшные огни.

      «Ну и уроды», – подумал Максим Т. Ермаков, поудобней усаживаясь на стул.

      – Доброе утро, Максим Терентьевич, – проговорил Зародыш, вперяясь в некую точку над плечом Максима Т. Ермакова. – Как вы уже, наверное, поняли, мы представляем здесь государство.

      Синхронным движением двое развернули удостоверения – не обычного формата, а какие-то большие и квадратные, похожие на шоколадные плитки ближайших конкурентов. Внутри рдел и золотился хищный государственный герб и твердыми литерами было оттиснуто: «Российская Федерация. Государственный особый отдел по социальному прогнозированию». Несмотря на странный вид предъявленных документов, Максим Т. Ермаков сразу откуда-то понял, что удостоверения – настоящие, а дядьки – очень-очень серьезные. Гораздо более серьезные, чем все випы, кого он видел прежде, вместе взятые. Радость его от предвкушения денег вдруг из теплой сделалась ледяной. «Миллион. Миллион долларов», – отчетливо подумал Максим Т. Ермаков, крепче сплетая пальцы на животе.

      – На самом деле наша контора называется несколько иначе, – небрежно заметил Зародыш, спуская удостоверение в какую-то щель своей глухой одежды, на которой не было, кажется, ни единой пуговицы. – А теперь позвольте спросить, Максим Терентьевич: все ли у вас в порядке с головой?

      В отсутствующей голове Максима Т. Ермакова образовалось что-то вроде маленького смерча, потянувшего в себя туманный потолок с заплакавшей люстрой. «У меня болит между ушами, как говорили, кажется, индейцы», – подумал Максим Т. Ермаков, а вслух произнес:

      – Вообще-то это моя голова. И что бы с ней ни происходило – это мое личное дело.

      Государственные уроды переглянулись. «Прямо тридцать седьмой год какой-то», – подумал Максим Т. Ермаков, и ему сделалось весело оттого, что в этой старой игре он все наперед знает и наперед прав.

      – Что ж, тогда мы сами вам расскажем, – невозмутимо проговорил Зародыш, закидывая ногу на ногу и показывая простой, как калоша, лакированный ботинок. – Ваша голова немного, совсем чуть-чуть, травмирует гравитационное поле. По этому признаку мы вас и обнаружили.

      – Да вы курите, – подал голос Стертый и подтолкнул к Максиму Т. Ермакову девственную пепельницу. –