Собрание проходило в течение трёх дней. По приезду Филиппе оставил Раинера у приютивших их дальних родственников, а сам вернулся только к вечеру. Хозяева дома оказались не слишком общительны и поглядывали на мальчика с опаской.
– Зачем ты притащил меня с собой? – раз в четвёртый спросил Раинер с тех пор, как они оказались в этой резервации.
– Завтра ты всё сам увидишь, – ответил Филиппе. – Сегодня была официальная часть, открытие. Ты бы заскучал там.
Будто в доме родственников его ожидало безумное веселье.
На новом месте юному Раинеру совсем не спалось. Никогда прежде он не уезжал из дома так далеко и надолго, да и слова дедушки всё же поселили в нём волнение и предвкушение.
Ко второму дню в резервацию съехались ещё больше представителей племён, знакомились с новыми людьми, встречали старых друзей. Выйдя на крыльцо дома, Раинер увидел, как под ветвистым деревом расположилась компания взрослых женщин и маленьких девочек. Старшие учили младших азам рукоделия, и мальчик расслышал отрывки легенд, что звучали между делом. Сказки вплетались в узлы и вкладывались в юные умы.
Перед обедом Филиппе прогулялся с внуком, и по пути встретил немало старых друзей. Кто-то привёз лучших лошадей на продажу, кто-то приехал с сыном, чтобы познакомиться с семьёй невесты. Повсюду расставляли шатры, собираясь обучать своему ремеслу. Раинер задержался у одной палатки, и хозяин подарил ему чёрно-синюю деревянную маску в виде птичьей головы. Длинный клюв выдавался вперёд дюймов на шесть, а перья на щеках и лбу были не только прорисованы, но и вырезаны. Филиппе тоже понравился подарок, и он спросил внука, от кого это, но Раинер не смог найти в толпе хозяина той палатки.
Интерес окружающих к нему здесь угас, хотя Мигуон младший и продолжал ловить на себе заинтригованные взгляды.
– Так это ярмарка? – После всего увиденного и услышанного за день Раинер оживился и потеплел, наконец, почувствовал себя на своём месте и в своей стихии.
– Это наш способ передавать культуру младшим поколениям. – Филиппе развёл руками вокруг, и Раинер огляделся. На каждого взрослого здесь приходилось не менее трёх детей и подростков. Все были заняты тем, что слушали или учились, танцевали или наблюдали. Никто не сновал без дела. – Это наша жемчужина, – прозвучал над головой Раинера твёрдый голос дедушки. Не таким тоном он нараспев рассказывал сказки, нет, сейчас в каждом его слове сквозила вера. Вера, которая селилась и в твоём собственном сердце. – Самое важное. Знаешь, что ценно? Ни золото, ни дома, ни статус. Ценно то, что напоминает кто ты, откуда ты и кто твой народ.
Раинер рассматривал посуровевшее лицо дедушки и не узнавал складок у глаз, плотно сжатых губ, сурового голоса, нахмуренных густых бровей. Стоило Филиппе опустить взгляд и улыбнуться, как он вновь стал собой, человеком, в словах которого Раинер никогда не сомневался.