Достоевский. Этой женщиной была ты.
Мама. Сразу видно, что вы – Достоевский.
Достоевский нахмурился.
Достоевский. Ты его утопи.
Моя мама задумалась над предложением классика.
Из моего письма родителям из Москвы в Вену, ошибочно помеченного предыдущим годом (как это часто бывает в январе): 27/1/78, на самом деле: 27/1/79. В интонациях письма – убаюкивание, в содержании – «сыновняя» смесь полуправды и правды. Довольно хитрое письмо:
Дорогие мама и папа, вот возникла возможность написать вам письмецо, рассказать о наших делах. Олежка – самый большой оптимист в нашей семье – болтает все больше и больше, забавно выговаривает слова, почти их теперь не перевирая, составляет элементарные фразы и при этом ходит в детский сад, где ему, кажется, нравится и откуда он приносит всякие знания, в частности, музыкальные (ходит напевает). Веща по-прежнему завалена работой, худа и прозрачна. Я тоже в делах. Об одном из них стоит рассказать подробнее. В течение года несколько московских писателей (Битов, Аксенов, Искандер и я в их числе) подготавливали литературный альманах, который состоит из экспериментальной прозы и поэзии. Недавно мы отнесли его в Союз писателей и предложили опубликовать. Наша инициатива была принята – довольно неожиданно для нас – с большим подозрением, которое быстро развилось во внушительный скандал. Нас стали таскать в Союз писателей на проработки, чистить мозги; возмущались, топали ногами. Из-за известных имен (в альманахе Ахмадулина, Вознесенский, Высоцкий и др.) скандал – с проработкой – стал общемосковским, к нему подключилась западная печать, радио, и началась свистопляска. Собрали расширенный секретариат Союза (около 70 чел.), на котором четыре часа нам угрожали такие люди, как Грибачев, Ю. Жуков и др. «дикари». Я не знаю, как будут дальше еще развиваться события, но, по-моему, «они» просто сошли с ума. Мне лично тоже здорово намылили голову (и в Союзе, и в институте). Как бы наше чистое литературное дело не переросло (из-за идиотизма некоторых ретивых хранителей косности и застоя) в черт знает что. Пишу вам об этом в надежде, что вы отнесетесь к происходящему с разумным спокойствием, поймете мои (благие) намерения (и не только мои, но и моих друзей). К сожалению, как видно из хода дела, верх одерживают темные силы, но если они пойдут на крайние оргвыводы, скандал из московского станет совсем уж большим (то, что происходит, напоминает, как вспоминают очевидцы, отчасти 63-й год). Я не перестаю надеяться, что дело кончится более-менее сносно. Во всяком случае, без согласования со мной не предпринимайте никаких действий. Я понимаю, что очень все это вас взволнует, но не сказать – теперь просто нельзя. Чувствую я себя