– Это мой брат был! Мой брат! – не то рыдал, не то ревел матрос, прижатый к земле двумя женщинами. Он уже успокоился и теперь только вздрагивал в позе эмбриона, заслоняя ладонями широкое, залитое кровью и слезами лицо.
В самом начале, испытав такой же ужас от увиденного, как и остальные, Нима даже собиралась что-то предложить. Попытаться перебросить амулеты прошедших тем, кто остался по ту сторону. Попробовать, во всяком случае, такой способ, как прохождение с чужим артефактом на шее. С последующим возвратом, но все же. Она могла бы сказать, что объясняла подробности заказа и недаром просила уточнить численность команды. Она могла бы напомнить о том, что предупреждала именно об этом: амулеты нужны для того, чтобы пройти барьер, а не ради украшения. Могла бы даже рассказать про отвлёкший её взгляд из Салеха.
Но после удара в солнечное сплетение это желание улетучилось. Пусть сами решают, если такие злобные твари. Она им помогать не станет. Нима отошла подальше, присела на крупный обломок рассыпавшегося от времени или какого-то взрыва здания поблизости, и отвернулась спиной к остальным. Рядом тут же появилась одна из её охранниц. На скуле у женщины расползался здоровенный фиолетово-красный кровоподтёк, должный в скором времени превратиться в шикарный синяк. Впрочем, если Нима правильно понимала это место, с каждой минутой они будут все больше врастать в Салех, их метаболизм замедлится до критического уровня, а раны утратят возможность видоизменяться. Повезёт еще, если кровоподтёк хоть как-то изменится. Иначе амазонка будет ходить с ним до победного конца. Или до самой смерти. За спиной происходило какое-то движение, возня, споры, брань и резкие слова. Вроде бы, командир решился попробовать идею с переброской своего амулета для Джейми и оставшегося матроса, но точно Нима не поняла.
Глава 4
Следуя за Нима, шествовавшим по чуть изогнутым улицам города, мёртвого неведомо сколько веков, Рэнфри старался понять не только мотивы их нанимателя. Но хотя бы дальнейшее развитие той, прямо скажем, неоднозначной ситуации, в которой они оказались. Влезть в мозги их заказчика было совершенно невозможно. Может быть, талантливый сыскарь из Королевской службы, поднаторевший в этом деле, и мог бы разобраться в том, что двигало казавшимся спокойным Нима, но не Говард. Его знаний людей хватало, чтобы понять предлагающих новый найм, договориться о более выгодных условиях, или управлять своими подчинёнными.
Но чем руководствовался Нима, предложивший этот безумный найм? Кому принадлежали на диво молчаливые и угрюмые телохранительницы, больше походившие на конвой, чем на охранниц? И, самое главное, что находилось в центре города?
Загадочность, заносчивость и высокомерие Нима, так характерное для аристократа, иногда давало трещинки, и сквозь эту невозмутимость