Однако, узнав о беременности дочери, Грета собрала семейный совет и потребовала от Вики сделать аборт, либо искать себе новое жилье. Компромисса найти не удалось, молодые объявили о предстоящем браке, в связи с чем занялись поиском арендованной квартиры. В тот же день она прогнала Ваныча и подала на развод.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Оказавшись в сложной ситуации, Вика с Жоржем сидели в палисаднике дома и обсуждали варианты съемного жилья из реклам. Внезапно перед ними возникла, как привидение худощавая фигура соседки Нюши, протягивавшей крючковатыми пальцами связку ключей.
– Вот, держите от мужниной каптерки. Поживите, покуда некуда деться. Апосля видно будет. Куды приятней, нежели ничего.
Ее умерший несколько лет тому назад муж Никифор называл каптеркой, по-армейски, служебную комнату, двенадцатиметровую жилую площадь со всеми удобствами в котельной, обслуживавшей ближайший район домов отоплением и горячей водой. В связи с переходом на централизованное отопление ТЭЦ, надобность в ней отпала. О ней забыли местные руководящие обломовы, исходили из известной российской привычки: ждать пока сама развалится или сгорит. Короче, кирпичное, приземистое здание стояло заброшенным и закрытым на ключ последний раз еще Никифором, истопником и дворником по совместительству. Стекло решетчатого окна его дежурки было разбито мячом мальчишек, но никто не пришел, не снял металлическую раму, чтобы вставить новое стекло. Никто не интересовался и ключами от здания, которые хранились невостребованными у Нюши, Анастасии Гай по мужу.
На радостях Жорж вскочил, вырвал у нее ключи и хотел обнять добрую женщину за бесценный подарок. Но костлявая рука уперлась ему в грудь;
– Ничаво, не стоит благодарностев. Все равно скоро туточки будут строить, снесут усе. Да, покуда, чуточки еще поживете малость. И то – хлеб. Я к тому даю, шо помню хорошее от тебя опчеству, для нашей квартиры, хоть ты и решил породниться с энтами раскулаченными нерусскими.
Во времена коллективизации Анастасия Зонина вместе с приятелем, Никифором Гаем, вернувшимся со службы в армии, отправилась на поиск счастливой жизни для них в Москву. В обнищавшей их деревне Тверской губернии не было ни работы, ни хлеба. Их приютила на первое время землячка, тетка по матери Никифора, Фрося, жившая во флигеле для прислуги при большом частном кирпичном доме, бывшее когда-то поместье царского