Когда мы добрались до места стоянки, я увидел толпу возничих, что-то обсуждавших. Мигель оставил меня у стены в тени и пошёл узнать, в чём дело. Вернувшись через некоторое время, он подошёл ко мне вплотную, обнял за холку, прижался щекой и тихо произнёс: «Ну вот и всё, Пепе, нет больше твоей принцессы. Ушла, не попрощавшись, по-английски. Она не для этого мира. Она для него слишком хороша.» Я не всё понимаю, что говорит Мигель, но я всё чувствую. Перед глазами возникла картинка: стройная, высокая, прекрасная девушка осторожно ступает по газону, разрытому лошадиными копытами и мыском изящной туфельки возвращает выщербинкам на траве положенный им вид. Это было во время конного поло, я видел это из окна своего денника. Это традиция, но ей, наверное, и в своей несчастливой и несуразной жизни хотелось всё упорядочить, быть примером для своих подданых. Но любви не было, а без любви она жить не могла.
Я обернулся на Консуэллу, вот и мне никогда не быть с ней. Везя очередную парочку туристов, я вдруг ощутил всю бессмысленность своего существования. Внезапно почувствовал такое отчаяние, взыграло ретивое и я рванул вперед с такой силой, что чуть не потерял Мигеля, который едва не вывалился из коляски. Я мчался, не разбирая дороги. Мигель со всей силы натягивал поводья, но меня понесло, всю свою силу я вложил в этот бег, мне вдруг показалось, что я скачу по зелёному цветущему лугу и не видно ни конца ни края. Но край наступил очень быстро. Я со всего маху врезался в барьер, который огораживал тротуар от проезжей части, колени подломились и я перевернувшись на спину, увидел полёт коляски в мою сторону, вместе с ней летел Мигель, пассажиров не было, они, наверное, вывалились раньше, может даже сами спрыгнули от испуга. Пару секунд я еще мог обозревать окружающую действительность, потом – темнота.
* * *
Во что это я уткнулся мордой? Мягкое, волосатое и приятно пахнет! Приподняв морду, я увидел что-то, похожее на лошадиный хвост. Приподнявшись на передних конечностях, я с ужасом увидел лошадь, лежащую на земле с задранными вверх ногами. Посмотрев на свои собственные конечности, я обнаружил вместо них две крепкие мужские волосатые руки. Откуда здесь человечьи руки?
«Конский Аллах!» – заорал я нечеловеческим голосом (вернее, как раз человеческим). Вскочив на четвереньки, я пополз в сторону своей собственной морды. Если я теперь Мигель (держите меня сто цыган!), то кто там валяется, дрыгая ногами. Этот кто-то дрыгал так сильно, как будто хотел отбросить копыта, причём, в прямом смысле. Ну нет, дружок, ничего не получится. Это тебе не мокасины, которыми ты так гордишься. Кстати, они теперь на мне. Я попытался медленно встать на них: было очень непривычно. Я опять встал на четвереньки, осторожно подобравшись к морде коня (а я – кто?). Заглянув в его глаза, в них я увидел такой ужас и отчаяние, что от этого зрелища я внезапно развеселился. Приступ смеха случился, скорее всего, на нервной почве. Я смотрел в свои собственные глаза,