Селеста смотрела на школьный двор и видела резвящихся детей. Тут же кучковались учащиеся выпускных классов. Было очень людно, и любой из них мог задрать голову и увидеть, как миссис Майт беззазорно дымит сигаретку. Они все полны жизни. Их переполняют чувства и эмоции. У них впереди безграничные возможности. Мир открыт для них. Тем больше она видела ужасающую разницу. Раньше она не думала, что 35 – это много. Но теперь… Видя, какая пропасть между ней и этими выпускниками… Она понимала, что стала старой.
Но когда она успела постареть? Всё-таки?
Но и вспомнить-то в жизни было нечего. Дым сигареты обжигал. Всё прошло, не успев начаться. Жизнь резко оборвалась, когда она увидела свой первый положительный тест на беременность. Ей тогда едва исполнилось шестнадцать. И всё. Замужество. Один ребёнок за вторым. Теперь их уже двое. И муж. Необласканный. А какой ласки он хочет от неё? Какой? Она чувствует себя старухой, в то время как он вступил в ту пору, когда мужчина становится статным и привлекательным. А она не молодеет, к сожалению.
Её натуральный цвет волос был пустого пепельного цвета. Нет, не те модные оттенки пепла, в который красятся поголовно все подростки. Мышиный, серый. Она бы давно уже перекрасилась, да вот только всю жизнь слушала наставления своей консервативной матери, что краситься нельзя. Выпадут волосы. Сначала верила ей, когда сама была подростком. Потом подросла, и уже боялась экспериментировать, ведь время экспериментов неминуемо прошло. А потом и вовсе ей стало 35. А она всё ещё с этим мышиным цветом волос. И кажется, что её красивое лицо с выразительными скулами теряется на фоне этих блеклых волос. Может, поэтому её никто не замечает?
Она увидела, как её ученица выпускного класса смотрит через весь двор прямо на неё. Таким пронзительным и словно понимающим взглядом. Но Селеста где-то в глубине души даже хотела, чтобы её заметили. Хоть кто-нибудь. Она хотела быть заметной! Неспешно выпустила струю дыма.
Как же ей хотелось испытать все те беззаботные радости жизни. Как у этих подростков.
Кёртис
[Наши дни]
Руки покрывали следы краски: тут был целый спектр. По этим следам можно было сразу понять, что писал художник. Десятки оттенков синего. Это было бушующее