(И эта идея была подхвачена, хотя и не совсем: 1/32 еврейской крови прощалась – нацисты оказались гуманнее.)
О своей собственной музыке (об опере «Парсифаль») Вагнер пишет:
«Звуки уничтожения, которые я написал для литавр в соль миноре, олицетворяют гибель всех евреев, и, поверь, я не написал ничего прекраснее».
«Парсифаль – это избавление от Избавителя, ведь в жилах Христа текла еврейская кровь».
Вагнер не ограничился музыкой: он представил в баварский парламент проект уничтожения евреев – это, насколько нам известно, первый план геноцида, представленный официально.
Кстати, это вызвало резкую реакцию Ницше, заявившего, что музыка Вагнера – это «яд, одурманивающий мозг», и написавшего Вагнеру, что он достоин «умереть в тюрьме, а не в своей постели. Вы не человек, Вы просто болезнь».
А как относятся к музыке Вагнера его коллеги-музыканты?
Д. Верди: «Как бы ни было грустно, но мы должны расстаться с музыкой Вагнера, если не хотим, чтобы нас поглотила злая сила».
Г. Нейгауз: «Музыка Вагнера пробуждает худшее».
В. Софроницкий: «В нем меня отталкивают какие-то черты, предвосхищающие самое ужасное у немцев – фашизм».
Но самым убедительным аргументом против разделения Вагнера-человека и Вагнера-композитора являются слова самого Вагнера: «Было бы величайшей ошибкой отделять Вагнера мыслителя и философа от Вагнера-композитора. Может быть, в других случаях возможно, но в моем нет».
И вот еще что интересно: Вагнер – художник, стоящий на стороне смерти. Прочитав Шопенгауэра, он делает одобрительный вывод: «Его главная идея – окончательное отрицание воли к жизни… Это истинное серьезное желание смерти, бесчувствия, тотального уничтожения».
(Сам Шопенгауэр, прочитав посланный ему Вагнером текст «Нибелунгов», возненавидел его и отослал назад.)
Последнее слово – автору книги «Взлет и падение Третьего рейха» Уильяму Ширеру, лично встречавшемуся с Гитлером, одному из самых авторитетных специалистов по истории, политике и культуре Германии двадцатых-сороковых годов XX века: «Вагнер… создал германское мировоззрение, адаптированное и утвержденное Гитлером и нацистами как свое собственное. Рассмотрение творчества Вагнера лишь в узко-музыковедческих рамках не только сужает наши представления о его громадном значении в эволюции германского общества, но и создает искусственную границу ответственности».
А как же реагируют на исполнение Вагнера те, у кого до сих пор на руке не выцвел номер? Наш знакомец в пятидесятые годы, еще мальчишкой, жил в районе Рехавия в Иерусалиме, районе, где обитало много выходцев из Германии. В доме напротив жила женщина, о которой было известно, что привелось ей пройти через концлагеря. Жила она одиноко, тихо, с соседями общалась мало и неохотно. А в его доме обитал меломан, обожавший слушать классическую