На заре римского государства верховными жрецами-великими понтификами-первосвященниками, которым по вертикали подчинялись великие весталки и вся каста жриц Весты, являлись цари, начиная с самого первого – Ромула, но особливо со второго – Нумы Помпилия. Когда Рим стал республикой – консулы. С превращением в империю – языческие императоры (princeps’ы и dominus’ы et deus’ы). Поначалу даже галилеянские монархи, включая христианина-пионера на римском троне Константина Великого, от статуса верховного жреца не отнекивались, не отрекались: почитали и соблюдали древнюю традицию. Но пришла беда, откуда ни ждали, хоть Янусовы ворота давно никто не отворял: пятнадцать лет тому назад почивающий ныне в бозе ревностный и набожный галилеянин император Флавий Грациан наотрез отказался принять сан главного языческого начальника и с позором прогнал прочь делегацию жрецов-старцев, слёзно моливших не разрушать духовные скрепы, связующие современность с римской древностью:
– Изыдьте с глаз моих, слуги дьявола! Стража, прогнать их взашей. Гоните, гоните, не стесняйтесь! Никакие они не святые отцы – просто ряженые! Пусть молят Господа нашего, милосердного Иисуса Христа, и благодарят его за то, что я сохраняю им жизни!
Но на этом Грациан не остановился: из римского Сената по его повелению изъяли и прилюдно разбили алтарь и изваяние Виктории, Богини Победы, а имущество многих языческих общин конфисковали в казну без суда и следствия. Верховодил Грациан в державе недолго, но много и накудесил, и начудесил и накуролесил – вскоре погиб от рук мятежников. Однако конфессиональной ситуации в Риме это не выровняло и не исправило: вот и оборвалась связь времён, хоть мало кто заметил, как содрогнулись все несущие метафизические конструкции державы.
С тех пор лишь она, великая весталка, оставалась самым высоким духовным и административным начальством над всеми жрицами Богини очага и огня. Она, Конкордия, – и никого над ней, кроме самой Весты. Приходилось одной держать и удар, и марку.
Однако дева-монахиня знала: от грозы никто не защитит, если нет земной «крыши»! Очаг всей державы, продолжая пылать и красными язычками стрелять в купол Храма и в небо, грозил угаснуть…
Рефлексия
Над Вечным градом сгустилась и застыла ночная мгла: тучи окутали и, словно ежовыми рукавицами, сковали небосвод: не взяли в них, а именно что ими, как льдом, сковали.
Чёрная завеса скрыла за собой беспредельность небесного простора.
Главной римской весталке не спалось – беззастенчивая бессонница пришла не сегодняшней и не вчерашней ночью, но стала закадычной соседкой-собеседницей,