Конечно, она оправдывает мои предчувствие в полной мере… Но я впервые за все время просто беспредельно счастлива и с трудом сдерживаю слезы.
– С ума сошла! Не предупредив никого – ни тетю, ни меня, ни сестру, – ни даже Леночку! И никакой связи! Телефон не отвечает, в скайпе не появляешься. Как ты могла?! Я чуть не поседела, думала заявление писать. Юленька, ты где? Почему глазки грустные? – так быстро меняется полярность, и я снова счастливо смеюсь.
– Мама. Я рядом! В Ялте! Недавно вернулась из Египта. Знаешь, какие там проблемы с интернетом? Все уже хорошо! Я дома скоро буду! А глазки грустные – просто уезжать не хотела. Ты же помнишь, как я грущу, когда заканчивается лето? Учеба, серые будни, лета так мало!
Мы просто молчим, и пальцы одновременно тянутся к экрану. Почувствовать. Ощутить. Перечеркнуть стену непонимания. Для меня, в свете безжалостного контраста чужого детства – осознать, что меня всегда любили. Пусть строгой и гиперответственной любовью! Мне не могли дарить дорогие подарки, мне подарили нечто гораздо большее, чем материальные ценности и свободу, которая выросла бы в эгоцентричную вседозволенность – мне дарили любовь и защиту, даже от себя самой… А я была так глупа, что воспринимала ее как стремление сломать и причесать под одну гребенку. Так мне сказал когда-то Дима: «Не по таким законам живет общество, серая толпа!» Могла ли я винить в этом мать? В том, что у нее, в стремлении уберечь меня, не хватило на это смелости – бросить вызов обществу?
– Как Настенка? Виктор вернулся?
Отчим вернется только на следующей неделе, а сестренка зажигает на пляже в компании одноклассников, у нее дружный класс, и она популярна. Мне это трудно понять, у меня школьные годы были кошмарными, но от радости за нее по телу разливается душевное тепло.
– Тебе понравилось в Египте? Ты видела пирамиду Хеопса?
– Да, мама. Помнишь, как историчка мне влепила пару за то, что я ей доказывала, что древние египтяне не могли такого построить сами, без высоких технологий?
– Ну, если б у меня была возможность принести ей сумку деликатесов, то…
– Она бы согласилась даже с тем, что их построил Сталин!
Мы смеемся уже синхронно. Маме очень идет улыбка. Разглаживаются мимические морщины, и линия скул обретает притягательный рельеф. Виктор, наверное, без памяти втрескался именно в ее улыбку. Ловлю себя на мысли, что, как только вернусь, сделаю все, чтобы она не гасла!
– А почему до тебя не дозвониться? – настороженно спрашивает мама, но я быстро нахожу ответ даже на этот вопрос.
– Да я телефон, представь, в бассейне утопила. Забыла, что висит на шее, и нырнула. На счастье, черт с ним! Сегодня-завтра восстановлю, и будем на связи!
– Я уже не знала, что думать! А где ты в Ялте остановилась?
– Да тут у Лекси вилла. Девчонка из очень богатой семьи, я про нее рассказывала тебе…
– А когда