– Крепость принадлежит плохим людям. Фамилии вам знать не обязательно.
– Да я просто так… Защиту профессионал ставил.
– Вы тоже профессионал, старший лейтенант. Ваши мозги и знания стоят дороже, чем вы их оцениваете… Белый, выдай ему за труд.
Старлей обалдело глядел на десять стодолларовых купюр, оказавшихся в его руках. Даже лишился на какое-то время дара речи. Наконец голос прорезался:
– Это что? Все мне?
– Тебе, тебе, – усмехнулся Белый.
– Вот что, шаман Деев, – произнес Пилот, – пойдешь к нам работать?
Тот недоуменно оглядел обоих. Хотел о чем-то спросить, но не решился.
– Зарплата, как сейчас получил, – подсказал Пилот, – и премии.
– Пойду.
– Но с армией придется распрощаться. Возможно, временно.
– Согласен.
– Ты говорил о дополнительной аппаратуре, чтобы взломать самую сложную защиту.
– Есть такая. Даже в нашем НИИ. Ею хакеры пользуются.
– Напиши на бумажке, как она называется…
У каждого своя игра
Норковое манто сползло с плеча Соловьевой. Отвисшие щеки подрагивали в такт словам. И подрагивали арбузные груди. Адвокат глядел на нее, расплывшуюся, намакияженную, с блеклыми глазами-бусинами, утонувшими в глазницах – глядел и не мог взять в толк: как же ей удавалось оболванить многие тысячи людей.
– Я за свое отвечу, – сказала Соловьева, сглатывая окончания слов. – Да, жила, как королевишна. С артистами тусовалась. И сама жила, и другим жить давала. А все одно – крошки перепадали. Куски бугры расхватывали! Всех заложу!
– У вас нет никаких доказательств, Валентина Федоровна.
– Не допытывайся, адвокат! Видно Красавчик хорошо тебе заплатил, раз так стараешься.
– Я и вам хочу помочь.
– Все вы заодно. И ты с ними, господин хороший!
– Моя фамилия – Уханов. Для вас я – Борис Аркадьевич.
– А мне без разницы. Ополчились на бабу – крайнюю нашли! Да ихний начальник сам у меня процентами кормился! – «Проценты» она произнесла с ударением на первом слоге. – А ваш Красавчик меня на даче прятал, когда в розыск объявили. Он и паспорт с турецкой визой выправил. Да видно, что-то не так сделал, захомутали в аэропорту.
Из-за Красавчика по фамилии Ненашин адвокат и добился свидания с Соловьевой. Ненашин был советником президента и, по слухам, постельным дружком его дочери. Дружка долбали и правые, и левые. Думцы то и дело выдергивали советника для объяснений. Особенно доставалось ему за связь с финансовой пирамидой «Мальвина», которой рулила мадам Соловьева. Но захимичился, заврался даже перед своим адвокатом.
Однако адвокат нутром чуял, что «Мальвина» обирала дураков с благословения советника. И если у Соловьевой есть какие-либо доказательства, они рано или поздно попадут в руки следователей. Тогда суд, и проигранный процесс. Проигрывать он не собирался, просто не мог этого допустить. Мало того что существенно уменьшился бы гонорар – лопнула бы репутация, которую он взращивал правдами и неправдами.
Опасные улики требовалось нейтрализовать,