Сэм прошёл по самому центру церкви и поднялся на три невысокие ступеньки – что-то вроде сцены, хотя Астрид терпеливо объясняла, что это называется алтарём. Огромный крест так и не вернули на его законное место, а просто прислонили к стене в углу. При ближайшем рассмотрении на нём можно было заметить пятна крови, оставшиеся после того, как крест обрушился на плечо Коржика.
Только повернувшись к аудитории, Сэм увидел, как мало народу собралось в церкви. Сюда должно было прийти около двухсот пятидесяти детей: все, кроме детсадовцев и охранников, выставленных в разных точках. Пришло же человек восемьдесят, половина из которых были ещё такие маленькие, что Сэм понял: старшие братья и сёстры сплавили их сюда, чтобы самим немного отдохнуть в их отсутствие.
Астрид и Альберт заняли места на скамье в первом ряду. Малыш Пит остался в садике. Теперь, когда у Мамы Мэри появилось больше помощников в детском саду, Астрид могла время от времени отводить туда Пита, но никогда не оставляла его там надолго. Пока Пити был поглощён своей видеоигрой, за ним мог присматривать кто угодно. Но стоило малышу расстроиться…
Сама Мама Мэри Террафино сидела на две скамейки позади: она была слишком скромна, чтобы посягнуть на места рядом с лидерами. Сэм удивился, увидев, как выглядит Мэри. Она похудела. Должно быть, от тяжёлой работы. Или ей было не слишком весело жить на консервах, которые в своё время, ещё до УРОДЗ, люди жертвовали на благотворительность. Но она была очень стройной, а это прилагательное редко применяли к Мэри. Стройной, как модель.
Лана Арвен Лазар примостилась в дальнем ряду. Целительница выглядела уставшей и слегка раздосадованной. Лана часто казалась раздосадованной. Но, по крайней мере, она пришла, а для большинства детей это значило больше, чем любые слова.
Сэм стиснул зубы: его разозлило, что так много людей не явилось на общегородское собрание. Чем они вообще таким важным могут быть заняты вместо этого?
– Во-первых, – сказал Сэм, – я хотел бы выразить соболезнования по поводу Е. З. Он был хорошим парнем. Он не заслужил… – на мгновение нахлынувшие неизвестно откуда эмоции едва не сбили его с мысли. – Мне жаль, что он погиб.
Кто-то громко всхлипнул.
– Слушайте, я перейду сразу к главному: у нас триста тридцать два… простите, триста тридцать один голодный рот, – сказал Сэм. Он стоял, упершись ладонями в бёдра и широко расставив ноги. – С запасами еды у нас и без того было плохо дело. Но после набега ребят из «Коутс»… в общем, ситуация уже не просто сложная, а отчаянная.
Он помолчал, чтобы до всех дошёл смысл сказанного. Но разве шести- и восьмилетки могли всерьёз понять, о чём он толкует? Даже у ребят постарше в глазах читалось, скорее, равнодушие, нежели тревога.
– Триста тридцать один человек, – повторил Сэм. – А запасов еды осталось, может быть, на неделю.