Ум и дипломатические способности не были запрещены в древности. Любой человек имел право силой пробить себе дорогу, даже в таких делах, которые напрямую касались его отношений с братьями и родственниками. Он имел право немного отклоняться от требований фрита, до тех пор, пока не пробивал в нем брешь, какой бы малой она ни была. Но он всегда должен был быть готовым к тому, что фрит встанет у него на пути. Человеку позволялось дать своим родственникам понять, что он предпочитает другой образ жизни, что ему хотелось бы, чтобы они приняли его принципы – так, по крайней мере, делали в Исландии в эпоху саг, и я не думаю, что эта свобода появилась недавно, но фрит прочно стоял на своем. Что же касается отказа от образа жизни, который вела семья человека, и выработки собственной, нейтральной точки зрения – об этом не могло быть и речи.
Человека приносят домой бездыханным. Вопрос о том, что он сделал, о том, какова была его прошлая жизнь, отходит на второй план. А на первый выступает одна мысль – он наш родственник. Расследование должно ответить на следующие вопросы: как он погиб – от руки человека или другим путем? Есть ли раны и какие? Кто его убил? И после этого родственники выбирают себе лидера или собираются вокруг прирожденного мстителя и обещают всяческую поддержку его мести – не важно, какой она будет – с помощью оружия или суда. Родичи убийцы, со своей стороны, хорошо понимают, что им нужно делать; они знают, что семья убитого будет мстить. Так проста и незамысловата идея фрита. Она имеет дело лишь с фактами и не принимает во внимание никаких личных расчетов и причин, которые привели человека к гибели.
Во всей старой нордической литературе с ее бесконечными убийствами, оправданными или нет, не находим ни единого примера человека, который по своему желанию отказался бы ото всех попыток отомстить убийце, даже понимая, что его родственник погиб из-за своего дурного характера. Родичей могут заставить отказаться от мести, они могут понять бессмысленность всех попыток возмездия, но в любом случае мы можем привести время от времени встречаемую фразу: «Я не пожалел бы ничего, если бы был уверен, что смогу отомстить». Это свидетельствует о том, что таких примеров было много; могли быть и, вероятно, бывали случаи убийств, последствия которых нам не известны. И дело заключается в том, что авторы саг всячески подчеркивают ту силу отчаяния, которое охватывало людей, вынужденных