Вронский счел, что самое время подбросить немного уголька в бурлящий котел.
– И это еще не все… Говорят, в театре уже полиция. Не просто полиция, а даже сыскная. Чего доброго, следует ожидать жандармов!
«Уголек» пришелся в самый раз. Отеро разразилась испанскими народными выражениями, которым место не в театре, а на базаре.
– Вот и сейчас по сцене рыскают, – продолжил он раздувать пожар. – Затея милашки удалась вполне.
Поток брани иссяк внезапно. Как и начался. Отеро топнула ногой и, сдвинув густые черные брови, посмотрела перед собой. С решимостью, на какую способна настоящая испанка, пораженная коварством в сердце. Ну, или что-то в этом роде.
– Мигель, я могу рассчитывать на вашу помощь?
– Я ваш раб, прекрасная! – ответил Вронский.
– Ради меня вы готовы на многое?
– Что прикажете, прекрасная!
– Эта ведьма, эта потаскуха должна получить свое! – Отеро схватила режиссера за рукав и увлекла за собой в гримерную. Щелкнул дверной замок. Чтобы непрошеный визит не помешал репетиции режиссера со звездой.
Крепкий дуб двери почти не пропускал звуков. Абсолютно ничего не слышно, если только не приникнуть ухом к замочной скважине. Да и то, кроме частых вздохов, ничего не разобрать. Но кто бы решился подслушивать?!
12
Под сценой хватало места, чтобы Ванзаров не нагибался. Театральный ад, куда проваливались герои трагедий, оказался местом на удивление скучным. Причем пустым. Более всего походившим на сарай. Остерегаясь пожара, которого в театре боялись как огня, Александров запретил хранить под сценой старые декорации и реквизит. На все уговоры Варламова, дескать, столько места пропадает, отвечал решительным отказом. Под сценой разрешалось копиться только пыли. Пыль разрешения не спрашивала, скатывалась клочками. Все, что выбивали ноги актеров из досок сцены, что сыпалось с декораций, неизбежно попадало сюда. Казалось, воздух здесь пропитан пылью. Ванзаров крепился-крепился, но чихнул. Только Варламову было все нипочем.
А еще тут гулял сквозняк. Ощутимый даже теплым августом. Наверное, зимой настоящий ледник. Ванзаров поднял ладонь, чтобы понять направление ветра.
– Откуда тянет? – спросил он.
– Дует и дует во все пределы, – последовал ответ глубокого философского смысла. – Всех щелей не забьешь.
– Но ведь театр новый?
– Театр новый, сцена старая, – с мудростью стоика отвечал Варламов.
Кроме пыли, под сценой спрятаны механизмы, которые приводят публику в восторг. Вернее, зрители восторгаются фокусами, которые производят с помощью механизмов. Подпорка из металла, размером в два обхвата, поддерживала главный поворотный круг. В отличие от других театров, в «Аквариуме» имелся немецкий мотор, который сам, без участия рабочих, крутил сцену. Что было большим прогрессом: сцена могла вертеться довольно быстро. Механизмы люков, в один из которых успешно провалился Ванзаров, виднелись повсюду. Фантазия режиссера могла осуществить провал злодея в любом месте.
Ванзаров