– Нет, я только проснулась, и оно с каждой минутой только усиливается. – Я немного помолчала. – Мы точно не встречали хоть каких-то детей по дороге? Может, так… случайность.
– Я не верю в случайности. Привык доверять своим ощущением. И сейчас эти ощущения говорят, что ты не просто так потеряла память и не просто так говоришь об этих больных детях. Возможно, кто-то где-то сейчас действительно в тебе крайне нуждается…. Лили Кария, ты полна неведомого.
Мы оба замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Паровая тележка продолжила размеренно двигаться по дороге из камня… Мы проезжали мимо небольшой деревушки, на пять-шесть дворов. Вдали виднелся достаточно большой дом, и Джейкоб решил попросить хозяина пустить нас на ночлег. Холодная свежесть вечера стала прокрадываться сквозь одежду и пробирать ознобом до костей. Я съежилась и еще сильнее закуталась в черный балахон.
Наша тележка остановилась у ворот изгороди, и мы оба спешились. Джейкоб подошел в двери и постучал в тяжелую деревянную дверь. За ней послышались тяжелые шаги и грохот.
– Кто там? – донесся грубый хриплый голос из-за стены.
– Меня зовут Джейкоб. Мы с сестрой – странствующие путники, пустите нас на ночлег! Мы готовы заплатить!
– Уходите! У нас нет места! – буркнул голос за дверью.
Мы стояли, глядя друг на друга… Нам совершенно не хотелось ночевать в поле, но и уговаривать столь негостеприимных хозяев казалось бессмысленным. Я уже собиралась разворачиваться, когда услышала быстрые легкие шажки, потом дверь немножко скрипнула и приоткрылась. Через узкую щель на нас смотрела девушка, она была старше меня на пару лет, но еще не вошла в полную красоту своего девичества. Ее конопатое лицо было перемазано сажей, а волосы немного спутаны и заплетены в две косы, образовывающие своеобразный венок на голове. Она была одета в обычную деревенскую одежду, сразу было видно, что девушка не боялась работы и обливалась потом с утра и до ночи. Она немного сутулилась и с опаской, озираясь назад, тихонько прошептала:
– Вы чужестранцы? Отец не велел вас пускать… У нас тут все умирают. Сейчас мама больна… Ей очень плохо, у нее уже жар и носом пошла кровь. Мы тут все умираем, кто-то раньше, кто-то позже. Во всей деревушке осталось человек пять, не считая нас… Если вы не боитесь, я могу постелить вам в сарае.
Мы с Джейкобом переглянулись. Джейкоб посмотрел на мое бледное и изможденное лицо. Долгой поездки я бы не выдержала.
– Мы останемся, – прозвучал безжизненный голос Джейкоба. Он должен был насторожить меня, но нет, я не придала этому значения. А зря.
Я даже не успела ничего добавить, просто молча пошла за девушкой, зашедшей в темный и мрачный коридор. Она медленно шла и все время кашляла, я заметила на ее платке кровь с черными сгустками и с недоверием посмотрела на Джейкоба. Он взглядом показал, что тоже заметил эту слизь, и кивнул в сторону потолка: там копошилось что-то мерзко-черное, а потом прыснуло