Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
7 августа, 8.20 утра. Я сижу в Красноярске на междугородном автовокзале и жду автобус. В походной сумке фотоаппарат, фен, пара летних блузок, купальник, остатки хорошего крема для лица – на неделю хватит, вернусь в город, куплю. В голове крутится мысль, что я не успела купить новое нижнее белье и туфли на осень – придется потом, в сентябре. На всякий случай у меня с собой ноутбук – мне нужно поддерживать связь с людьми и искать работу.
Я уволилась из школы в начале лета и уже получила новое предложение. Но я не тороплюсь сказать «да» – хочется чего-то нового, я жду и выбираю. По-моему, у меня самый подходящий возраст, чтобы изменить свою жизнь.
Три недели летнего отпуска я провела в родительском доме, побелила хату, помогла отцу выполоть огород и вернулась в город. И вот спустя две недели я снова возвращаюсь в деревню: отцу поставили диагноз рак, брат везет его в краевой онкологический центр на обследование. В диагноз я не верю: я видела отца всего две недели назад, он ни на что не жаловался и выглядел обычно. Я еду, потому что не с кем оставить дом, огород и… маму – после инсульта, который случился с ней пять лет назад, она передвигается по дому на костылях и не может сама приготовить себе поесть. Все эти годы ей помогал отец, мне нужно на пару недель его подменить.
Я еще не знаю о том, что уезжаю из этого города навсегда. Ничто не подсказывает мне, что начинается совершенно новая глава моей жизни. Глава, которая никак не связана с тем, что было до.
Я попала в мир, где мои знания, жизненный и профессиональный опыт оказались ненужным приложением к программе «Другая реальность». Единственной ниточкой, связывающей меня с «моим» миром – друзьями, однокурсниками, учениками, коллегами, – стали социальные сети. По ночам, вырывая время у сна, я писала свои #Заметки и публиковала их в Фейсбуке. Читала отклики и комментарии и только так понимала, что «мой» мир по-прежнему существует, а все, что происходит со мной, – это не сон, я просто оказалась в странном месте, где не работают привычные правила и логика. Постепенно у меня появлялись новые читатели и подписчики, я получала от них советы и помощь. И это тоже стало частью моей новой реальности.
Но писать я начала только через несколько дней, когда поняла, что обратно мне уже не вернуться.
Глава 1. Крестьянские радости бытия
17 августа
Сущность у меня совершенно не крестьянская – всегда была уверена, что для связи с землей мне достаточно пары цветочных горшков. Никогда не понимала людей, которые строят дачи, до изнеможения возделывают на этих дачах свои 10—15 соток, все лето копают, поливают, полют сорняки, окучивают, добывая непосильным трудом экологически чистые помидорки и картошечку, а потом сметают в аптеках ибупрофен и кетонал. Нет, я понимаю, что Россия с ее огромными равнинными пространствами исторически была страной преимущественно аграрной, и многовековой крестьянский опыт предков глубоко сидит в нашем национальном подсознании. Но мои крестьянские корни меня к земле не тянут.
Яркое воспоминание из первой поездки по Европе: мы едем на автобусе по западной Польше, за окном сельский пейзаж – аккуратные домики, дворики с подстриженными газонами и цветочными вазами, пара деревьев, непременные фигурки Девы Марии… И тут весь автобус – шестьдесят три русских туриста – дружно выдыхает: «А огороды у них где?» Это уже потом нам объяснили, что здесь на земле люди не работают, а живут.
Ну вот он и огород: десять соток, бесконечные гряды, малинник, картошечка…
После восьми часов пути я поднимаюсь на крыльцо родительского дома, оглядываю хозяйство, и сердце тревожно екает. Меня не было всего две недели, а гряды уже густо заросли травой, помидорные кусты упали, распластав по земле зеленые, начинающие гнить помидорины, пожухлая огуречная гряда выглядит так, словно о ней забыли еще в начале лета. Когда я уезжала, в огороде был порядок. Неужели все так серьезно?
Забрасываю сумку в дом, обнимаю маму и иду приводить в порядок огуречник – обрываю засохшие листья, вытаскиваю из гряды гнилую ботву. Заодно обнаруживаю два ведра огурцов. Вечером звоню брату:
– Вова, почему, когда уезжали, не забрали с собой огурцы в город?
– Мы все собрали, их там больше не было.
Ага, не было. А уезжали они примерно за полчаса до моего приезда. Это что, их за полчаса два ведра наросло? И треть из них размером с маленький кабачок.
«Кабачки» отнесла на помойку, а потом до трех ночи мариновала остальное добро, резала его на зимние салаты и закатывала банки. Хорошенькое начало деревенской жизни. Всю жизнь мечтала…
На следующее утро выяснилось, что холодильник забит трехлитровыми банками огурцов: мама с отцом всегда солили огурцы только в трехлитровках, затем держали их в холоде, чтобы лучше сохранить, и спускали в погреб только после того, как подоспевала новая партия. Я еще понимаю, если бы они их зимой ели, но ведь нет, весной просто выбрасывали содержимое