– Товарищ лейтенант, вы сказали, что с Алтая. Значит, вы тоже охотник, – обратился он к Берзину.
– Не так, чтобы очень, но на лося ходил, – ответил Филимон.
– А белка, соболь и какой другой пушной зверь у вас водятся? – допытывался Цыцыков.
– Всё есть, Цынга Цынгович, только вот… – Берзин повернулся лицом к сержанту. – Вы уж прости меня, Игорь Петрович, за несдержанность, не хотел обидеть, по недомыслию.
– Да, я что, товарищ лейтенант, я и не думал… чего там… что мне обижаться.
– Вот и хорошо. Вы сказали, что были на передовой. Может быть, что-то новое разведали?
– Дело тут такое, товарищ лейтенант. Высмотрели мы с рядовым Цыцыковым участок, где у немцев разрыв в их обороне. Он как раз на участке третьей роты первого батальона. Там справа болотце есть и рощица, скрывающая его от немцев. Нам-то это хорошо видно, а они туда ни шагу, в болотце-то. Мы вчера весь день там вели разведку. У местных я сегодня уже поспрашивал про болотце, сказали, что можно его пройти незаметно и прямо в тыл к немцам через заимку Спиридоновскую, старовер там сейчас в ней проживает, толи внук, толи ещё дальше как, того первого Спиридона, что заимку ту поставил. Вот и думаю, там надо идти и выходить там же надо, это как снова за «языком» пойдём.
– Третья рота первого батальона, – радостно проговорил Берзин. – Друг там у меня, младший лейтенант Трусов.
– Лейтенант уже, командир роты он, – ответил сержант.
– Надо бы к нему в роту. Самому всё осмотреть. Пойдём все вместе, – сказал Берзин.
– Вот сейчас отобедаем и пойдём. Вы пока подождите здесь, товарищ лейтенант. Мы с Цынгой на кухню сходим, обед принесём, потом и пойдём.
Встреча Филимона с товарищем детства, юности и учёбы в военном училище была радостной, по крайней мере, для Берзина. Трусов хоть и проявил радость, но был сдержан в чувствах. Почему? Берзин не придал этому значение, собственно, он и не увидел холодное отношение к себе со стороны друга, каким он считал его всегда, так как сам был переполнен положительными эмоциями.
Второй день на новой должности лейтенант Берзин провёл в поисках солдат, достойных быть разведчиками, но из всех солдат, прибывших на пополнение, выбрал всего лишь одного человека, – рядового Сапрунова, преподавателя немецкого языка в одной из школ города Омска.
На вопрос, обращённый к строю солдат из нового пополнения: «Кто хочет быть разведчиком?» – вышли трое. Юношу лет девятнадцати и мужчину за пятьдесят Берзин сразу забраковал, а на широкоплечего, на голову выше самого Филимона мужчину лет двадцати семи – тридцати обратил внимание.
– Силач! Боксёр или борец! – мысленно воскликнул Берзин, посмотрев на него, но каково же было его удивление, когда узнал, что крепыш оказался учителем немецкого языка.
Всех учителей иностранного языка Филимон представлял тощими коротышками с постоянно задумчивыми глазами на бледном