Иван-дурак и месть Кащея. Михаил Голубев

на новомодный кварцевый кристаллик, завинтил замшу на место и поставил, где надо, пластилиновую пломбу. После чего щелкнул тумблером, и шапка тихонько загудела, потребляя энергию из окружающего пространства. Через пять секунд приемщик, державший шапку в руках, бесследно исчез, словно его и не было. Потом тумблер висящей в воздухе шапки сам собой переключился в первоначальное положение и приемщик-ремонтник возник снова, будто никуда и не исчезал.

      – Готово, – сказал он и выдворил Дурака за дверь, на прощание снова блеснув золотым зубом.

      Выйдя из мастерской, Иванушка был вновь вовлечен в бесконечный людской поток, текущий между прилавками и ларьками. То ли солнышко пригрело, то ли поел он сегодня утром слишком мало, но вдруг какое-то странное чувство проникло в живот, заставив желудок сжаться и вновь разжаться, прошло по пищеводу наверх, чуть не вынудив Дурака блевануть, и разместилось в его голове.

      Иванушка почувствовал тревогу – как-то там его Василисушка? Чувство, сидящее в его мозгах, сказало, что, мол, верно, пойди-ка, Дурак, проведай-ка свою жену. Не в порядке что-то.

      Иванушка резко повернул, чуть не сбив с ног пожилого индуса с попугаем на голове, ловко увернулся от компании пьяных матросов, перешагнул через старушку с ручным аллигатором на поводке и, получая пинки и обидные прозвища, выкатился из узкого прохода между торговыми точками, оказавшись на более разряженном пространстве рыночной площади.

      Его наметанный глаз сразу определил что-то неладное в той стороне, где должна была спокойно торговать его жена. Там виднелось какое-то столпотворение, сквозь базарный шум прослушивались странные звуки и лязг металла о металл.

      «Охранять», – мысленно приказал Иванушка перстню, отобранному несколько лет тому назад у Кащея Бессмертного, а верный меч «Кладенецъ», возникнув прямо из воздуха, лег удобной рукоятью прямо ему в ладонь.

      Бесцеремонно расталкивая народ плечами, он пробился сквозь толпу и увидел следующее зрелище: на месте, где раньше стоял арендованный ими прилавок, зияла крупная воронка, будто от попадания авиационной бомбы, и из нее исходило призрачное сияние, окутавшее тех, кто находился на дне воронки.

      «Иванушка», – услышал Дурак голос чувства, сидящего в голове. Он узнал Василису. Да, сомнений быть не могло, это Василису, его любимую жену, засовывали в мешок трое здоровых бугаев, отгороженных от всего мира призрачным сиянием. По-видимому, сияние являлось защитным полем, через которое никто не мог проникнуть, судя по нескольким полицейским, отчаянно навалившимся прямо на воздух, будто на каменную стену.