Отец Сидор, чрезвычайно любящий своих сыновей, однажды пересчитывая их, обнаружил, что в наличии два старших сына (относительно Иванушки), два младших (относительно Фомы) и один средний, который Ерёма. По этой теории относительности их получалось пять. А насчитывалось только трое. Понять такого парадокса отец Сидор не мог, от умственного напряжения с ним случился сдвиг, мужик сошел с ума и стал дураком.
Не желая, однако, оставаться в каких-либо дураках, но и (в связи с большой любовью к точным наукам) не желая отказываться от явственно наличествующей единицы дурака в семье, хитрый мужик присвоил это звание младшему сыну, когда тот был еще несовершеннолетний и, стало быть, не имел права выбора.
Так появился Иван Дурак. Фамилия, конечно, не очень приятная, но зато звучная и похожа на иностранную.
Итак, жил-был мужик Сидор и было у него три (или пять?) вышеназванных сына.
Самое интересное началось, когда всем сыновьям исполнилось по восемнадцать, и случилось это в один и тот же день – в четверг. И данный факт оказался еще одной неразрешимой математической загадкой для Сидора. Наверное, решил мужик Сидор, все они родились у него одновременно. Подробности рождения собственных детей он помнил плохо, да и жены у него никогда не было. Тем не менее, настало время сыновьям жениться.
Вот только где им невест-то взять?
И однажды ночью, в пылу шизофренической страсти, мужик Сидор внезапно почувствовал, что ему в голову пришла идея. Он тут же проснулся, слез с печки и зычным голосом крикнул:
– Эй! Фома! Ерёма! Эта… Дурак! Кто там еще? Все сюда!
Братья лихорадочно проснулись и, в чем были, предстали перед отцом.
– Что-то, эта, не все, вроде, собрались. А?
– Все, батя, все! – заверил отца старший сын Фома.
– Ну, тогда, значица, так, – сказал мужик Сидор. – Мы собрались здеся, товарищи, штобы, эта, отметить знаменательное, товарищи, с нашей точки здрения, событие! Хм-м! Вам всем, эта, пришла пора, однако, женица. Да. И поутру все пятеро шоб явилися… ну, к хлеву хотя ба, со своим, товарищи, личным оружием.
– А зачем это с оружием-то? – поинтересовался Иванушка.
– Молчи, Дурак, – ответил мужик Сидор и продолжил. – Нынче ночью кажный из вас должон изготовить по так называемой, эта, стреле. Шобы с утра и заняться так называемым отбором, эта, значить, невест, однако.
– А на кой они нам, батя? – зевнул Ерёма. – Поспать бы!
– Цык! – ответил ему отец. – Спать опосля будете. Хе-хе. С невестами… А теперича – за работу! В кого своей стрелою попадете, за того и замуж отдам. Всё.
– Э…
– Цык! Мое слово, эта, последнее!
Сидор сказал «вольно» и залез обратно на печку. Братья же остались стоять в недоумении, не зная, что предпринять.
Потом брат Фома сказал:
– Я, братья, пойду в сарай. Там себе стрелу сварганю. На фрезерном станке. Нынче, говорят, в городе титановые стрелы в моде. Авось счастье принесет. Где-то в сарае у нас валялся старый титан…
Сказал так старший брат и пошел в сарай. Было слышно, как он заводит керосиновый генератор.
Ерёма почесал нос и сказал, что, дескать, утро вечера мудренее, и пошел досыпать.
Иванушка остался один. Делать было нечего, а делать надо было стрелу. Потому что батя так сказал. Он поискал, нет ли за печкой подходящего материала, нашел там только старый треснувший черенок от лопаты да крышку для унитаза.
Тогда Иванушка взял керосиновую лампу, острый ножик и пошел в лес искать подходящую палочку.
Шел Иванушка, шел по лесу… А в лесу темно, страшно, холодно, несмотря на лето, огокает кто-то, угукает. На лампу всякое мерзкое насекомое прет. А Иванушке в голову мысли всякие лезут, фильм ужасов, смотренный намедни в сельском клубе, в подробностях вспоминается. Но, раз батя велел, значит, жениться надо.
И тут он услышал, будто кто-то кричит. Помогите, мол, спасите, помираю!.. Дурак про стрелу совсем забыл, побежал на голос. Вдруг кто-то и впрямь в беду попал?
Вскоре лучи его керосиновой лампы осветили небольшую полянку.
Посреди полянки стоял старый трухлявый пень, а вокруг него что-то шевелилось.
Иванушка подошел поближе и разглядел, что это какой-то старик в фуфайке прищемил во пне нижнюю губу, которая вытянулась у него не менее чем на аршин. Мужик вяло орал. Он устал, наверное, орать.
Иванушка достал из кармана ножик и немного расковырял пень. Губа высвободилась и, громко шлепнув, заняла свое место на сморщенной физиономии старика.
– Ну, спасибо тебе, хлопец, –