– Она иностранка? – спросила Катя.
– Нет. Она не иностранка. Она гражданка России, хозяйка дачи. Ее знакомая, которая обнаружила тело, сказала нам, что ее отец был из Ганы, учился у нас здесь. А мать русская. Она давно построила эту дачу здесь, в научном кооперативе.
Афия Кофи выглядела лет на тридцать восемь. Катя не заметила крови ни на ее одежде, ни на лице.
– Дождь всю ночь лил. Дождь все смыл. – Миронов словно угадал ее мысли. – И кровь, и следы. Если таковые были. У нее черепно-мозговая травма. Ее ударили по голове чем-то тяжелым.
– И удар нанесли, когда тело было в положении лежа, – откликнулся эксперт, который надевал на кисти трупа пластиковые пакеты. – Очень сильный удар. Второго не потребовалось. Ей раскололи череп.
Катя тоже смотрела на руки убитой – темные тонкие пальцы и ногти, покрытые розовым прозрачным лаком. Идеальный маникюр. Но под ногтями – глина. Женщина царапала землю в агонии.
– Других повреждений вроде нет, – констатировал патологоанатом. – Но она же одета. Конкретно скажем уже при вскрытии. Ну все, мы забираем тело. Увозим.
Это он сказал не Миронову, а следователю. Катя, чье внимание было целиком поглощено ужасным зрелищем, лишь сейчас отвлеклась и увидела всех: и того же следователя, и сотрудников Солнечногорского УВД, и местное начальство. Миронов как раз подошел к начальнику УВД, тот что-то тихо ему приказывал. Миронов кивнул. Затем он повернул назад, оглянулся и кивнул незаметно Кате.
Тело Афии Кофи Бадьяновой-Асанте осторожно подняли, положили сначала на брезент, потом начали паковать в черный пластиковый мешок. Понесли от берега на руках – «Скорая» не могла сюда проехать, не увязнув в глине.
– Вы сейчас куда? – тихо спросила Катя, нагоняя Миронова, который явно звал ее с собой.
– Допрошу детально нашу единственную свидетельницу, ту, что тело нашла. Она ее приятельница давняя. Некая Журавлева Полина. С ней была истерика, когда мы приехали. Она так кричала. Все порывалась куда-то бежать, сводить с кем-то какие-то счеты.
– Какие счеты?
– Она утверждает, что знает, кто убил Афию. – Миронов повернул к даче за высоким синим забором.
Глава 7
Обвинение
Полина Журавлева поразила Катю своим видом. Ровесница Афии, она сейчас выглядела постаревшей лет на десять, нет… на тысячу лет. Растрепанные темные волосы, опухшее от слез лицо. Воплощение безграничного отчаяния и боли.
Она стояла в проеме калитки, распахнутой настежь, и словно ждала их. И этот проем калитки маленькой старой уютной подмосковной дачи, скрывающейся среди золотых кленов, яблонь и пламенеющих рябин, зиял, словно открытая рана.
– Я к нему ходила. Его нет. След простыл. Все заперто, – известила она их громко. – Но он был здесь вчера.
– Я же просил вас этого