Но надеждам Гретхен не суждено было сбыться. На обед была цветная капуста в панировке. Вся квартира пропахла ею. Магда с Гансиком бурно возмущались скучным обедом и потребовали бутербродов с салом на закуску.
– И с чего это у нас сегодня цветная капуста? – в сотый раз спрашивала неугомонная Магда. – Сегодня понедельник! А по понедельникам у нас лапша с ветчиной!
Мама, промычав только свое «м-м-м», покорно принялась делать бутерброды с салом. При этом сама она к капусте не притронулась и опять сидела, печально уставившись в чашку с чаем. Только теперь она еще бросила туда две маленькие таблетки. Гретхен не придала этому значения, решив, что после ужина на встрече с одноклассниками у мамы заболел живот. Бывает. Наверное, таблетки – от живота. Но то, что мама жевала жвачку, Гретхен действительно удивило.
– Ты ведь говорила, что терпеть не можешь эту «вредную резину»! – сказала она.
Мама попыталась вынуть жвачку изо рта: тянула, тянула резиновые нитки, потом кое-как отлепилась от них и, выдавив из себя очередное «м-м-м», ушла в спальню.
Гретхен отправилась в детскую и принялась за домашние задания. Надо было делать математику. Через некоторое время к ней подсел Гансик.
– Знаешь, чем мама в спальне занимается? – спросил он.
– Чем-чем… Прилегла, наверное, – ответила Гретхен. – У нее живот, похоже, болит.
Гансик покачал головой:
– Не прилегла, а легла. Причем на пол. Она там отжимается!
Гретхен так перепугалась, что даже выронила циркуль, которым собиралась строить биссектрису угла.
– А жвачку видала? – продолжал Гансик. – Она штук шесть за раз в рот засунула! Куда это годится? Целый день молчит, только все «м-м-м» да «м-м-м», хлещет чай с какими-то пилюлями, жует жвачку и отжимается!
Гансик был явно встревожен.
– Может, она у нас с ума сошла? – с беспокойством спросил он.
– Пойдем спросим, что все это значит! – решила Гретхен и поднялась со стула.
– Я уже спрашивал, только что, – сообщил Гансик.
– Ну и что она ответила?
– Промычала свое «м-м-м», и все.
Гретхен опять уселась на место.
– Подождем, пока папа придет. Он разберется.
Гансик подошел к двухъярусной кровати, лихо забрался наверх, плюхнулся на матрац, так что пружины заскрипели, засунул по обыкновению палец в нос, закрыл глаза и погрузился в сон. Тихий час! Для Гансика – дело святое.
Гретхен обработала еще семь углов и начертила три треугольника со всеми полагающимися биссектрисами – правда, биссектрисы аккуратно сошлись в центре почему-то только в одном. Справившись с математикой, Гретхен выдвинула нижний ящик стола и достала «Придворные