– В наших семьях с нашими чувствами не считаются, – тяжело вздохнула Анна.
– У тебя родные тоже непреклонные? – спросила Розамунда.
– Нет. Мои родители умерли, когда я была еще ребенком.
– О! Анна! – вскрикнула Розамунда. – Как это ужасно!
Ее родители могли дойти до крайнего раздражения, но до появления Ричарда они были нежными и сердечными с нею, своим единственным ребенком. А она с ними.
– Я их почти не помню. Я выросла у бабушки; она такая глухая, что вряд ли знала, что со мной происходит. Не так уж плохо. А потом появилась моя тетя. Она и подыскала мне это место при дворе. Они хотят выдать меня замуж, но по своему усмотрению. Как и твои родители, должна сказать.
– А кого они выбрали? Анна пожала плечами:
– Еще не знаю. Но пожалуй, кого-нибудь старого, ворчливого и беззубого. Какого-нибудь дружка тетиного мужа. Может, хоть богатый будет.
– Нет, Анна, нет!
– А-а-а! Все равно! Нам надо сосредоточиться на твоем романе. Надо придумать, как тайно переправить ему письмо… О, вот, добавь в свою ветвь омелы. Без нее никакого волшебства!
Розамунда засмеялась, взяла у Анны толстую ветку глянцевитой омелы и привязала в центре своей. В самом деле некое волшебство уже плавало в зимнем воздухе: она чувствовала себя легче с приближением Рождества.
Как ни странно, но, глядя на омелу, она видела не светловолосого Ричарда, а темные глаза, сильное худощавое тело под облегающим его бархатом, летящее над сверкающим льдом.
– Падуб и плющ, самшит и лавр вносят в дом под Рождество, – прошептала она.
В другом конце галереи поднялась какая-то суматоха: вошли мужчины, внося с собой холод дня. Среди них был тот симпатичный молодой человек, который в прошлый раз подмигнул Анне, а она от него отмахнулась. И был Энтон Густавсен, с коньками, перекинутыми через плечо: черные волнистые волосы выбились из-под бархатной шапочки.
При виде их леди захихикали, смущенно краснея. Розамунда боялась, что она тоже покраснела – чувствовала, как горят ее щеки. Она склонилась ниже к своей работе, но и в жемчужных ягодах омелы видела глаза Энтона и его дразнящую улыбку.
– Мисс Анна, – сказал один из вошедших. Розамунда подняла глаза и увидела, что это был тот, кто подмигивал Анне. Вблизи он выглядел еще симпатичнее, с длинными золотисто-русыми волосами и зелеными, как изумруд, глазами. Он улыбался Анне, но Розамунде показалось, что она заметила странное напряжение в уголках его рта и быстро завуалированную вспышку в глазах. Возможно, не она одна скрывала свои тайные чувства. – Что вы здесь делаете?
Анна даже не взглянула на него, а, наоборот, сосредоточилась на своих руках, перебирающих ленточки.
– Кто-то же из нас должен работать, лорд Лэнгли, а не только целый день резвиться на льду.
– Ох, какая тяжелая работа! – весело ответил лорд Лэнгли.
Он уселся на конец стола, свободный от плюща. На указательном пальце у него блестело золотое кольцо с чеканкой в виде гребешка феникса, герба рыцарской семьи. У Розамунды перехватило