Я чувствовал себя очень странно. Я совершенно не опасался этого юнца, но мне настолько не хотелось драться, что я был готов отказаться от схватки. Из меня словно вынули всякое желание сопротивляться.
Но едва ли все это бы понял Ейджи и поэтому мне пришлось поклониться и выпрямиться в своей излюбленной стойке. Я не мог позволить распространение слухов о том, что я испугался шестнадцатилетнего юнца. Но схватки мне не хотелось совершенно.
И это была не схватка. Это было избиение. Бедный мальчик не успел нанести ни одного удара. За время схватки он четыре раза вылетел с татами и, когда он еле стоял от измождения на ногах, я нанес ему удар ногой в прыжке с разворота. Ейджи упал на колени, как подрубленный, так, словно ему на плечи рухнуло небо со всеми звездами, лунами и планетами.
Меч вылетел у него из руки, отлетел на шаг и я знал, что теперь у меня есть непримиримый враг. Детская психика не позволит простить перенесенный позор. Просто проиграть – не зазорно, но потерять меч… Что же я мог поделать, Ейджи? Извини, малыш… Я не хотел.
Я сошел с татами, кто-то накинул мне на плечи теплый халат. Только сейчас я понял, что гул в ушах, который я принимал за рев крови, на самом деле восторженные крики публики. Я обвел глазами зал. Мне хотелось крикнуть им: «Да что же с вами всеми происходит? Как вы можете радоваться тому, что я, здоровенный каратист, только что на ваших глазах избил ногами мальчишку. Почему вы не хватаете меня, не связываете, как больного, и не сажаете в сумасшедший дом?!»
Меня настойчиво дергали за руку, я сфокусировал взгляд на миловидном восточном личике.
– Скажите, мистер Прет, вы будете сегодня сражаться с Джимми Дораном или отложите бой на завтра?
– Что вы ели на завтрак? – вмешался длинный и худой, как жердь, парень в клетчатом пиджаке.
– Правда ли, что вы спите со своей собакой?
– Что вы можете сказать о последней схватке?
– Пожалуйста, не шевелитесь, мне нужно вас сфотографировать.
Вспышка ударила в глаза молнией, медленно гасли светлые круги.
– Вы давно участвуете в чемпионате?
– Какой зубной щеткой вы пользуетесь?
Темная двухстворчатая дверь, покачиваясь, приближалась. За ней тишина, отдохновение.
– Говорят, на соревнования собирается приехать Арни Густафсон. Вы не боитесь?
– Вы часто мастурбируете?
Дверь закрылась и шквальный гам вопросов прервался, словно отсекло голову гильотиной. Я, сгорбившись и по-стариковски загребая ногами, прошаркал в свою комнату. Там меня ждал сюрприз. В моем единственном кресле развалился полуголый здоровяк. Его знаменитая широкополая