– Но у него со всеми были сложные отношения.
– Но меня действительно прям прибила его смерть, это правда, я даже не ожидал.
– И ты считаешь, что это самоубийство, или ты считаешь, что это…
– Это может быть самоубийство. Он слез с антидепрессантов очень резко. Говорят, это делать нельзя. Но я небольшой специалист, ну вот так говорят.
– Скажи, а вот ходили слухи, то есть мне они кажутся абсолютно абсурдными, но тем не менее ходили, что именно Борис финансировал изначально «Гражданина и поэта»?
– Ну да, сейчас.
– Нет? То есть это даже близко не было?
– Больше того, я бы с ним и не вступил ни в какие деловые отношения уже после неких событий.
– Почему, из-за политических нюансов?
– Да он просто меня кинул на деньги.
– Но он не тебя одного кинул.
– Я про себя думаю. И очень я действительно обиделся, и сумма была большая довольно. 2 миллиона 800 тысяч долларов. Для меня это действительно большая сумма. И главное, я не понял, почему, зачем, за что?
Ну, все, проехали… но его смерть меня действительно ударила по башке так! То есть я где-то даже понял, что осиротел. И, наверное, так оно и есть. Потому что я, наверное, очень многим моим, и карьерой, и тем, кто я есть, обязан Борису исключительно, да. И не только карьерой.
То есть вообще ну как бы большая составляющая меня, это правда.
– А есть еще какие-то вот персонажи, которых ты мог бы поставить вот вровень с Борисом из тех, которые были твоими друзьями одновременно и…
– Есть один, есть один человек такой, он помер, к сожалению, Георгий Иванович Рерберг, это гениальный оператор, который снимал там с Тарковским, с Михалковым, Кончаловским все, ну, главные фильмы там, ну и так далее. Он действительно гениальный. Он «Зеркало» снимал там, например, да, «Историю Аси Клячиной» и так далее. И он у меня, когда я был в рекламе, он у меня работал оператором. То есть я его нанимал, вот, он на 20 лет…
– В рекламе чего?
– Ну, я рекламные ролики снимал. В 90-х. Просто коммерческие рекламные ролики. А они же, операторы, были все без работы, и он снимал. И мы довольно тесно дружили. И это был, это действительно человек, которого я мог считать моим старшим товарищем. Хотя он был как бы, ну, у меня на работе, у меня был очень важный человек.
– А снова про Березовского: ты, я помню, с ним общался достаточно фамильярно, то есть я помню, на всяких встречах ты вот прям так вот (в отличие от Митволя там или там какого-то Голембиовского) с ним вот фамильярничал. Ты его действительно считал как бы вот товарищем по жизни или это была игра?
– Нет, нет, не могу сказать. Это не игра была. Мы просто действительно очень плотно общались, потому что я в Лондон к нему