хочу
лапшу удон, маринованные яйца (куриные), деревянные тарелки и классический глиняный горшок.
В горшке бы сварила грибную похлёбку, возможно даже с клёцками. Присыпала бы тоненько нарезанным луком-пореем, если бы не нашла шалот. Удон на полированном дереве смотрелся бы вообще отлично. Особенно, если варить на курином бульоне с добавлением соевого соуса. Потом добавить немного зелёного и красного цветов – горошек, например, перец, присыпать всё кунжутом. Сбоку, разрезанные на половинки – маринованные яйца. Как их принято называть – яйца самурая. Нажарила бы греночек, нежных, как августовское солнышко. Смешала бы помидор, базилик и фету, потому что греночки без этого всего – пусты. Заварила бы чай с мёдом, базиликом и имбирём, и села бы довольная смотреть на ноябрьский закат. А не вот это вот всё. Вот это всё – не хочу.
Зато, иногда читаю материалы научной конференции по теме «Оборотни и оборотничество».
Среди прочего узнаю прекрасное из европейского 14 века:
Bzou – это человек, которым овладели извращенные желания и он превратился в животное. Имеет человеческое тело, и клыки. У него глаза человека, выражающие невыразимое вожделение. А вот уши вытянутые и острые. Говорит прекрасным человеческим голосом. У него очень сильная воздействующая сила, поэтому все ему верят.
я выходил к тебе из полутьмы
и ставни дома, вымерзших за лето окон, роняли стёкла в пропасть подворотен. Я выходил к тебе из полутьмы, из снов, из скрипов вымощенных охрой тротуаров, из шума опадающей листвы, такой, что пёстрыми плевками случайно замирала от глухой тоски.
По небу венами ползли кривые вязы, захлёбываясь откровенной наготой, и солнце таяло, впиваясь на прощанье, ослепшим полукругом, в горизонт. Я вниз летел, теряя память, и разливался лужами солёных вод, и обнимал тот дом, где ты жила на стыке всех времён, на улице, которой больше нет на картах.
Я выходил к тебе из полутьмы, разорваны границы всех империй, и в целом мире больше ни души, есть только скрип приклеенной к стене зелёной двери, и лестница, ведущая наверх, к твоей пропахшей табаком квартире, и та – обрывком каменным теперь являет пустоту, дыру с осиротевшими корнями вязов.
вчера захотела платье
Маленькое черное. Или футляр. Пошла в специальное место. За платьем. Нашла идеальное, самое (мама, не читай) уёбищное из всех, которые когда-либо видело человечество. Вязаное, неопределенной длинны, рукава – разочаровательные, но с вышивкой-аппликацией по подолу. Грибы, домики, растения и прочая муть, что особенно нравится шизоидным девочкам. Оно