Бесстрашная дура. Дюсьметова Светлана Евгеньевна Вертман Света

Точно видит кадр, перспективу, и вообще он все делает хорошо. Говорит на трех европейских языках и своих «двенадцати палестинских наречиях», хорошо готовит, хорошо поет, хорошо плавает, водит авто, готов помочь всем и вся, думала я. Мы приближались к мечети.

      Все исторические места потрясают меня. Не знаю почему, но я испытываю благоговение перед этими громадинами, атмосферно нездешними, не с этой планеты. Кто-то сказал мне, что мечеть Хасана II стоит буквально над волнами, и внутри в прозрачные окна пола можно увидеть, как шевелится немусульманский бог Посейдон. Я твердо объявила Дору, что мне надо попасть внутрь, и тут произошла первая тревожная мелочь: «Ну, так иди и купи билет», – сказал он мне. И в целом был прав, ведь он обещал мне лишь кров и трансфер. Но т. к. я еще ничего не успела поменять, ввиду ночи и раннего утра, ему пришлось медленно, очень медленно, очень-очень медленно пойти в начало площади и купить мне билет. Его скорость не насторожила меня.

      Я уже скакала вниз – в храм. Нет, морских волн там видно не было, но вместо них просматривался какой-то аэродром летающих тарелок – может, тридцать, может, пятьдесят штук из тяжелого литого белого мрамора. Казалось, они стоят на прицепе и при первой необходимости завьются в вихре и вылетят в голубое арабское небо с высоким тонким свистом легко, как витки их алфавита. Мне нравятся мечети, они полны воздуха и солнца, с этим же ощущением воздуха и солнца я вышла счастливая под уже палящие лучи площади.

      Дора не было. Дора не было нигде. Его не было ни у гигантских ворот мечети, ни на площади, ни у медресе. Дора не было… Впереди простиралось бездонное небо и Касабланка, мимо проносились автомобили, по своим делам спешили люди, солнце палило… В кармане лежал только паспорт и бесполезный мертвый телефон. Беззвучие потрясло меня… Потрясло и опало… В пустом теле гулко било сердце: БОМ!!! БОМ!!! …Медленно, очень медленно походкой Дора я двинулась к маленькому музею мечети, там была тень.

      – Так, что делать?! – лихорадочно работал мозг.