– По-моему, он либо сразу есть, либо не стоит и мучиться, – сказал Олег.
– Я думаю так же. Мира говорит: «Сходи к Березину, позанимайся». А я его читала, не нравится категорически. Не вижу, чему учиться, куда за ним идти. Сдуру так и брякнула.
– Почему сдуру?
– Наступила на что-то личное. Она прямо взвилась. «Он в тысячу раз лучше тебя! Малолетняя графоманка! Скажи спасибо, что с тобой вообще разговаривают!» Я опешила, но пытаюсь сохранить деловой тон. «Можешь объяснить мне, глупой, чем конкретно плох этот первый стишок? Ты же его две недели назад хвалила». Она стала плести какой-то вздор. Образа не видит. Нет, понимаете, образа. Но это разные вещи: ты не видишь и нет? И меня понесло. Ах, так! А судьи кто? Ты, что ли? Которая пишет «сходит душа с ума»? Достаю телефон, при ней набираю в яндексе «сходит душа с ума». Сорок миллионов результатов. Вот, говорю, твоя песня, похожая на сорок миллионов других песен. Вот твой собственный фальшивый голос! На это потратила двадцать лет? Лучше бы вышивала крестиком!
– Приложила.
– И не остановиться. Самое ужасное, действительно выдаю то, что думала всегда. При этом говорила и писала комплименты.
Вероника грустно помолчала.
– Вот такие творческие отношения. Считаем друг друга, простите, merde, но лицемерим. И однажды вылезает правда. Мира покраснела, позеленела пятнами, выскочила из-за стола. Ну, думаю, конец фильма. Сейчас прыгнет, и… Хрупкая на вид, но когда-то служила в МВД, мало ли что умеет. Я не знала, то ли бежать, то ли кричать «Помогите!», то ли всё-таки выпустить когти и махнуть ногой.
– Но не пришлось?
Вероника покачала головой:
– Она стала плакать, смеяться, хохотать… Я впервые увидела истерику, как в книгах у великосветских дам. И ушла по-английски в полной прострации. Не помню, как доехала домой, как уснула. Утром вконтакте куча сообщений от Миры. Ты оттолкнула протянутую руку! Ты никто! Не тебе судить! Меня ценят читатели и критики! Тут же отзывы о её творчестве, штук пять как под копирку, в каждом слово «пронзительно». И не ответить, я в чёрном списке. Я сначала её пожалела. Мало ли что видела на службе? Может быть, такое, отчего и тронешься. И с психушкой знакома… А потом дошло. Балда, сама перед собой закрыла двери! Теперь не мечтай о публикациях. Не только в Питере, хоть в Красноярск отправь писульку, хоть во Владивосток, все будут знать: довела Комиссарову до припадка. Мирка постарается. И жалко стало уже себя. Я подумала: не пойду на съёмку, попрошу отменить. Сама заплачу, если надо. Даже написала извинения в отдельном файле, чтобы скопировать и отправить тебе. Но решила: нет. Ты не виноват и не должен страдать. Пойду и буду держаться как ни в чём не бывало…
Вероника фыркнула раз, другой. Её губы задрожали, лицо сморщилось.
– Я старалась, честно… Не очень вышло?
И, закрыв ладонями лицо, она заплакала.
– Да брось. Ничего страшного не случилось, подумаешь… – растерянно сказал Олег. Не помогло, тогда