А мне повезло: мою память недоубили, и в моей жизни было что-то до всего этого.
Запах пирожков с тыквой и молока с утренней дойки. Светло-карие в крапинку глаза, которые с любовью смотрели на меня из-под коротких выгоревших ресниц. Звонкий воздух летнего вечера, в котором звуки разносятся далеко-далеко. Речная вода, в которую так здорово плюхнуться с разбега. Костер на берегу и печеная репа, чернящая золой ладони. Густая собачья шерсть под пальцами, короткая, блестящая на солнце. Успокаивающий звук родных голосов. И даже объятия – мягкие, уютные, пахнущие мыльным корнем и сундучной пылью.
Сперва воспоминания очень отвлекали от лозин и палок, так что в начале обучения мне доставалось множество ударов, пинков и недовольного цоканья языком. И потому я не скоро научился ходить на Хмурую сторону – для меня солнечный мир не был так непримиримо враждебен.
Знаю, наставники думали, что я сдохну в числе первых. Но я наловчился справляться с картинами из своей памяти, чтобы они, всплывая перед глазами сами собой, не заслоняли действительность. И я выжил.
А вокруг меня постоянно умирали и пропадали другие. Трое парней спятили после второго захода на Хмурую сторону, и куда их потом дели – мы так и не узнали. Четверо выучней не захотели идти туда в третий раз, даже под угрозой сигилей варкской стали. И каждую зиму кто-нибудь непременно умирал от грудной горячки, хотя в обители было не так уж холодно.
Словом, спустя годы, когда пришла пора выходить в большой мир, нас осталось одиннадцать. Десятеро считали, что им несказанно повезло: в обители нам дали в руки ремесло, которое позволит не сдохнуть с голоду на траченых войной землях.
Да, нам действительно повезло, и мы получили ремесло. Но, кажется, только я, единственный из всех выживших, понял, для чего мы нужны были на самом деле.
Глава 2. Просто назови его
– Эт много время-то не займёт. Вы всё равно в нашу сторону едь-те.
Голос у мужика треснутый, да и сам он какой-то пришибленный, втягивает голову в плечи и смотрит виноватым взглядом собаки, удавившей хозяйскую курицу.
Хрыч колеблется. Он сразу не выставил гостей за дверь только потому, что не хотел учинять лишний шум на чужой земле. Кто-то же сказал им, что сегодня мы проезжаем через этот городишко и ночуем в полумертвом заезжем доме, где всех гостей, помимо нас – пара рыботорговцев. Такие места всегда выглядят немного зловещими, особенно по ночам, в туманном свете двух лун.
И кто-то впустил этих людей сюда. Так что Хрыч проявил сдержанность и выслушал рыбалок, а выслушав – расхотел выставлять их вон.
Рыбалки ведь верно говорят – это лёгкий способ пополнить кошель, делать большой крюк не придется, мы в самом деле возвращаемся в Полесье вдоль побережья. А варочьи монеты – они тяжелые и вообще красивые, с двусторонней чеканкой, их даже в руки взять приятно, а расплачиваться ими по весу в Полесье – еще приятней будет.
И все-таки предложение Хрычу